и околеть от холода до утра. Я подошла к ближайшему дому, и, стараясь не смотреть в черную пасть сгоревшего здания, попыталась поднять выбитую дверь. Ничего не получалось, я только прищемила пальцы и своим кряхтением оживила мертвый квартал.
Кое-как мне удалось поднять дверь и прислонить ее к стене дома, соорудив импровизированное укрытие — больше, конечно, похожее на будку, но хоть что-то... Сидеть на сырой земле я не собиралась. Вокруг валялись ошметки пластика, жалюзи и еще какие-то куски не то мебели, не то обшивки дома. Землю под укрытием я застелила одним из таких обломков.
Из выбитого окна прямо на улицу свисала обгоревшая штора. Я дотянулась до края и дернула, отодрав вместе с тканью и кусок карниза. Теперь у меня было чем укрыться. Хоть от шторы пахло не очень приятно, но выбирать не приходилось – холодная ночь пробирала до костей.
Примостившись в своей будке и укутавшись в провонявшую гарью тряпку, я слушала, как по крышке двери барабанит дождь. Мысли путались а, вернее, внятных не было совсем. Я, как бродяга, просто лежала и вслушивалась в каждый шорох ночи. Где-то жалобно мяукала кошка. Наверное, та самая пушистая красавица. Звала хозяев.
Под шум дождя я заснула.
Очнулась на рассвете от тревожного сна. Дождь закончился. Я выглянула из укрытия, но покинутый квартал был по-прежнему пуст. Илья не вернулся.
Ждать его вечно, отсиживаясь в будке, я не могла. Случилось что-то нехорошее. Это было уже не робкое предчувствие, а факт. Меня колотил озноб и начиналась паника: в этом городе, да и во всем округе, больше не осталось знакомых людей, не к кому обратиться за помощью. Илья исчез, Феликс, Ира – неизвестно где.
Глеб! Оставался только он. Другом его не назвать, особенно после нашего разрыва, но только он мог хоть чем-то помочь. Я решила отправиться к нему. Если сдаст меня полиции – и пусть, все равно из всех возможных путей мне светил именно этот. Но возможен и другой исход: вдруг Глеб поможет…
Озираясь, как вор по сторонам, я вышла на улицу, которая должна была вывести меня из квартала на центральную дорогу. Город еще спал. Хотя, наверное, так можно было сказать раньше, еще до моего отъезда в Африку и всей этой истории. А теперь город не спал, а настороженно вглядывался в меня глазницами выбитых окон. Я старалась идти тихо и придерживаться окраины дороги, поближе к домам, но подходить к ним вплотную не решалась – мало ли кто прячется в развалинах. Куда-то же делись люди!
Вскоре я вышла на знакомую площадь и почувствовала облегчение — идти оставалось недолго.
Возле парка, недалеко от моего дома, в тени деревьев притихла патрульная машина. Я заметила ее слишком поздно. Прятаться было бесполезно – патруль тронулся с места и направился ко мне. Посреди пустынной улицы я была как на ладони.
Машина остановилась в нескольких метрах. Из нее вышел крепкий мужчина в грязной синей форме и направился ко мне.
— Вы куда?
— Я? Я иду домой. У меня отобрали машину и избили.
Патрульный подошел ко мне, достал из чехла медицинский сканер и провел над моим животом. Наверное, проверял, беременна или нет.
— Где ваш дом?
— Тут недалеко. За перекрестком через квартал.
— Вы живете одна?
— Да, — соврала я.
— А где ваша машина? Вы сказали, ее угнали?
— Да, двое мужчин вытащили меня из машины, избили и уехали.
— Что вы делаете здесь? Разве не знаете, что комендантский час до девяти утра?
— Я иду пешком с другой части города.
— Садитесь в машину, подвезем вас до дома.
Я согласилась. Все-таки это надежней, чем добираться пешком.
Когда я увидела мой бывший дом, меня начало колотить так, что застучали зубы. Среди пустых домов и заброшенных соседских дворов он стоял бедной сироткой. На минуту мне показалось, что там уже давно никто не живет. Но, подъехав поближе, я увидела плотно завешенные окна и обрадовалась хотя бы тому, что стекла не выбиты и дом не разорен.
Мы остановились у входа во дворик. Я поблагодарила патрульных за помощь и пошла по дорожке к входной двери. Но машина никуда не уезжала. Они ждали, пока я зайду в дом, а может, проверяли, действительно ли я здесь живу.
Во дворе было неопрятно: газон давно не стригли и не поливали, он пожелтел и спутанным жухлым ковром вперемежку с мусором устилал землю. Между кирпичиками дорожки, ведущей к дому, пробилась молодая трава. Я подумала, что Глеб давно съехал отсюда. А если и нет, то наверняка поменял код и стер мои биометрические данные из базы охранной системы. Тогда при попытке войти в дом в лучшем случае дверь просто не откроется. В худшем – сработает сигнализация и эти самые патрульные, которые упорно смотрели мне в спину, получат сигнал тревоги о попытке проникновения в жилище и заберут меня прямо в отделение.
Я подошла к двери и дрожащими руками набрала код. Система ответила отказом и просьбой попробовать еще раз. Тогда я прижала палец к силиконовой кнопке биометрической системы. Щелчок – дверь открылась. Глеб сменил код, но оставил вход для меня. Значит, ждал моего возвращения. Оглянувшись на патруль, я выдавила из себя улыбку и помахала им рукой. Водитель кивнул и завел машину.
С тяжелым предчувствием на душе я вошла в дом. Абсолютная тишина наводила на мысль, что тут уже никто не живет. Но все вещи были на месте. Даже мой плащ все еще болтался на вешалке в прихожей. Привычный запах и обстановка. Хотелось вздохнуть с облегчением: наконец-то я дома. Но что-то было не так…
Немного постояв в прихожей, я пошла к лестнице, ведущей наверх. Из-за приоткрытой двери гостиной послышались тихие голоса. Меньше всего мне хотелось встретить в доме каких-нибудь мародеров или бандитов. Я на цыпочках подошла поближе и заглянула: Глеб сидел перед включенным компьютером в своем любимом кресле и, кажется, спал.
— Глеб! – позвала я в полголоса.
Он поднял голову и обернулся, щурясь спросонья.
— Аня? Ты?
— Не ждал?
Глеб тут же вскочил и бросился ко мне. Я даже испугалась. Он остановился в шаге от меня и осторожно, как к горячему утюгу, кончиками пальцев прикоснулся к моему лицу. В его глазах было удивление, радость и страх. Он как будто увидел привидение.
— Аня… мне сказали, что ты умерла в Африке.
Вот оно что! Я и забыла, что меня больше нет. Наверняка Глебу одному из первых сообщили о моей смерти. Так что у него в гостиной, и правда, стояло привидение. Главное, чтобы они не успели сказать о моей безвременной кончине маме. Она может не перенести такого известия и уж тем более не выдержит моего внезапного воскрешения.
— Как видишь, жива. Хотя за последнюю ночь не очень…
Не дожидаясь приглашения, я села на диван.
— Но как? Мне сказали, что ты не вернулась из Африки, что почти все вы умерли. Мне позвонили с Центра, просили приехать, забрать твои вещи.
— А мама? Они не сказали забрать ее?
— Нет. Они сказали, что надо приехать сегодня и подписать какие-то бумаги. Но после того, что случилось сегодня ночью, вряд ли есть смысл туда ехать.
— А что случилось?
— Ночью Центр разгромили. Хорошо продуманное и подготовленное нападение антиправительственного отряда. Не понимаю, чего они добиваются… Налетели ночью, перебили охрану Центра. Им явно кто-то помогал, кто-то из работников. Иначе как половина повстанческой группы оказалась
