себе келейницей взял. Так вот и живу вторую жизнь под батюшки Серафима Саровского покровительством, у батюшки Флавиана на послушании. Слава Богу за всё!
— Именно — Богу слава! — внезапно прогремел весёлый голос отца Флавиана — А то я стою тут, в сенцах, повесть о чудесах самого себя слушаю, ведь возгордиться могу ещё больше, мать Серафима! Я и так гордец да тщеславник великий!
— Отче честный! Прости грешницу окаянную за болтливый язык! — прямо со скамейки бухнулась на колени старая монахиня — епитимью наложи, батюшка мой драгоценный!
— Вот тебе эпитимия, старица велехвальная, расскажи Алексею, как ты меня в позапрошлом году от смерти в Выползках спасла!
— Батюшка! Помилосердствуйте! То вас Господь спас, молитвами Матушки Царицы Небесной!
— Спас-то Господь! Да чьими руками? Ладно уж, молчи мать, чайку мне лучше налей, горяченького, я сам расскажу.
— Батюшка!
— Ничего, смиряйся мать!
— В позапрошлую зиму, соборовали мы с Серафимой за семь вёрст отсюда старичка одного, бывшего раскольника — старообрядца. Перед смертью он захотел, по уговорам жены, к Церкви Святой присоединиться, пособороваться и причаститься — на девяноста третьем году жизни захворал впервые. Туда мы на моём «уазике» приехали, а Выползки те — глухомань, не деревня даже а хутор — четыре двора. Присоединил я Стефана к Православной Церкви, пособоровал, причастил, на крыльцо вышли а я — бух и — в сугроб! Инфаркт приключился! Хорошо — Серафима кардиолог бывший, что-то там со мной повозилась, видит — выжить могу. Только надо меня скорей в больницу к медикаментам там, оборудованию. А как добраться-то? Я без сознания. Телефона в этих Выползках и не видали никогда, живых, кроме Стефана да его старушки, на два года его младше, никого нет, а машину мать Серафима тогда водить не умела (после того случая — в её-то годы — выучилась!).
— Ну и признайся, Мати Всечестная, как ты — мышонок этакий, мою тушу на санях семь вёрст в мороз протащила, а?
— Не пытайте, батюшка, я сама не знаю, одной милостью Господней, да Пречистой Заступницы ходатайством! Я только тянула верёвку да молилась — Матерь Божья, Господи! Спасите батюшку моего! Ради чад его духовных, Господи, помоги, не оставь их сиротами! Слава Господу — помиловал!
— Вот, Алексей, видишь! Перефразируя классика — «есть монахини в русских приходах!…»
— Полно Вам, батюшка, над глупой бабкой смеяться! Скажите лучше, удачно съездили? Причастилась старушка-то?
— Да уж — съездил! Старушка-то, знаешь кто была? Сама Варвара из Дубровки, она в Горбунове у дочки Елены в дому лежит.
— Господи, помилуй! — испуганно перекрестилась мать Серафима — Неужто Варвара покаялась?
— Ну уж, конечно! Жди от бесов покаяния! Варвара эта, чтобы ты знал, Алексей, есть, пока ещё, первая и знаменитейшая в наших краях ведьма — экстрасенс по современному. К ней клиенты, не только что из Москвы, а бывает и из «зарубежа» приезжают. Лечит, естественно от всего, порчу снимает, наводит, сводит, разводит, повышает, гадает, предсказывает и т. д., словом весь положенный набор. Только, в отличии от большинства современных шарлатанов, результат — почти стопроцентный, правда и последствия тоже.
— А, что значит — последствия тоже?
— А последствия — значит, что народная поговорка про давание бесу пальца — верна до сих пор. Ну, вот недавний пример: Галина, продавщица из Тарбеевки — пил у неё муж. Пил сильно, там в райцентре многие так пьют. Лечила она его и в диспансере, и по Довженко, и ещё как-то, приезжала и ко мне сюда. Я её спрашиваю: — ты когда причащалась-то сама в последний раз, сколько лет назад?
— А она мне — а, причём здесь я? Муж же пьёт, а не я, мне его излечить нужно! Вы скажите сколько денег надо, чтобы вы его исцелили?
— Я ей — муж-то — твой, и скорбь стало быть тоже твоя, тебе же Господь эту скорбь не просто так попустил терпеть, а за твои грехи. Очистись сама от грехов, наладь с Богом правильные отношения, тогда и мужу сможешь помочь, а деньгами-то этого не купишь! Приготовься к исповеди, попостись хоть пару дней, да приезжай к службе — будем тогда о твоих проблемах разговаривать.
Не захотела. Деньги заплатить проще чем свою совесть перекапывать да жизнь исправлять. Пошла к Варваре. Та ей водичку нашептала, научила как мужа напоить. Выпил он той водички и пьянство — как отрезало — запаха водки терпеть не может. Галина месяц от радости плясала, на каждом углу Варвару рекламировала да попов поносила. А муж её на хорошую работу устроился, деньги большие начал домой носить. Но уж больно сильная жадность у него к деньгам проявилась, Галине или дочке носового платка не купит, всё прячет и копит. А на третьем месяце «исцеления» выгнал он Галину с дочкой из квартиры, привёл молодую, и ублажает её как королеву — работать не разрешает, подарками осыпает. Эта молодая чуть не в открытую с другими гуляет, а он того словно и не видит. Сидит теперь Галина с дочкой у матери в её «полдоме» на окраине да судьбу проклинает. Плачет, говорят — лучше бы пил, как раньше.
Или вон у Ирины Мальцевой: сын от своей жены к соседке жить перешёл, этажом ниже, та с полгода терпела, потом — к Варваре — верни мол, жить без него не хочу! Варвара что-то с фотографией его поколдовала — вернулся. Сам! Как и не уходил. А через две недели в ванной на трубе повесился. Вот тебе и «последствия»! Я тебе таких примеров рассказывать могу — суток не хватит. А механизм везде один — с бесами общаться — «игра в одни ворота» — всегда проиграешь!
— Отец Флавиан! Подожди-ка! Так что ж, эти целители и «бабки» силой, бесовской, что-ли, лечат?
— А чьей же ещё? Господь дар исцелений святым, и то не всем, даёт за чистоту жизни, за молитвенный подвиг, за служение в исполнении заповедей Его. А дьявол свою силу, опять же, если только Бог попустит, тем даёт, кто ему — рогатому служит, свою да чужие души губит, вон — как Варвара та же.
— И, что же, она так и не раскаялась?
— Трудно, Алексей колдуну раскаяться, почти что и не возможно, хотя бывают и исключения — священномученик Киприан, например. Настолько общение с дьяволом душу убивает, что колдун уже и захотеть раскаяться становится не способен — вот ведь что страшно. Ведь, пока душа ещё живая, способна Бога почувствовать, лишь только захоти крикнуть — Господи, прости! А Господь уже рядом и простить готов, и все твои раны греховные Своею неизреченною любовью залечить. Но для покаяния нужно себя грешником ощутить, преступником Закона Божьего. А это значит и Самого Бога над собой как Владыку и Законодателя признать. Этого-то колдуну дьявол сделать и не даёт, он же колдуну внушал всё время их общения: — ты сам — бог! Твори волю свою, ты выше других людей, вот и силы у тебя сверхъестественные! Тяжко, напитав душу такой отравой, себя унизить потом, да перед величием Истинного Бога смириться. Оттого и помирают колдуны, чаще всего, мучительно, без покаяния. Вон и Варвара: я, как узнал к кому пришёл, подивился конечно, но думаю — всякое в жизни бывает, вдруг — Варвара и впрямь покаялась!
— Захожу к ней в комнату, лежит на диванчике под одеяльцем маленькая старушонка, беленькая такая вся, личико такое благообразненькое, голосочком слабеньким таким блеет: — ба-а-атюшка, помира- аю, ножки не ходят, пло-охо мне, причасти меня ба-а-атюшка!
— Хорошо — говорю — а от сатаны отрекаешься?
— Нет! — как рявкнет, аж подбросило её на кровати, глаза сверкают, трясётся вся — сам, попишка, отрекайся от Распятого своего!
— И тут же снова: — ба-а-атюшка — голоском замирающим — пло-охо мне, причасти меня, ба- атюшка!
— А, силу-то свою, кому передала, Елене, что-ли?
— Мужу её! — опять голос сильный, с порыкиванием — семь дверей с крестами пройдёт, летать будет…
— Перекрестил я её, произнёс — под знамением образа креста, Твоего, Господи, да расточатся вся сопротивныя силы! Поёжилась под одеялом, как от холода: — Уйди, поп, не тебе здесь рукой махать…
— Я и ушёл. Там мне и вправду делать нечего. Жалко, конечно, душу человеческую, в огонь идущую, но, как говориться — вольному воля, спасённому — Царство Небесное!
