– Сеси?
– Да, сэр.
– Твое имя?..
– Сесил.
– Ясно.
Граф некоторое время не мигая смотрел на дворецкого.
– Бичем, – произнес он наконец, – пришли ко мне Джона с бутылкой как можно скорее, и чтобы больше я не слышал этой чепухи. Ты меня понял?
– Конечно, сэр, – ответил дворецкий с невозмутимым видом и вышел из комнаты.
Граф откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Черт возьми! Линия обороны была прорвана врагом – его мать, сестра, а теперь и слуги!
И все это проделки Дейрдре! Как она посмела собрать свои вещи и оставить его, когда он оказался пострадавшим? Как она посмела смотреть на него с укором из окна кареты, будто просить прощения должен был он?
А бросить его одного сносить язвительность трех разъяренных женщин – это было самым худшим и недостойным из всего! Она знала, конечно же, знала, что он не хотел, чтобы она уезжала! Она это сделала, чтобы наказать его! Ну и пусть бы простудилась и заболела, если в этом заключалась ее недостойная игра! Рэтборн горько усмехнулся.
– Гарет! – окликнул его с порога Гай Лэндрон. – Вот ты где скрываешься! Господи! Ты выглядишь ужасно! Неужели спал одетым?
– Нет. Я дал своему камердинеру пропустить одежду через мясорубку, потому что предпочитаю выглядеть необычно.
– Брось эти штучки, старина, – проговорил мистер Лэндрон дружелюбно. – Я не из тех, кто бежит с тонущего корабля.
Граф с безутешным видом оперся локтем о письменный стол и положил подбородок на раскрытую ладонь.
– Гай, – произнес он задумчиво, – ты знаешь, что я зову своего камердинера Эдвардом?
– Верю. А в чем дело?
– Всех моих камердинеров всегда звали Эдвардами. И даже в Испании я называл Эдвардами своих денщиков.
– Какое совпадение!
– Да нет же. Дело в том, что я всегда звал их Эдвардами независимо от того, какие имена им дали при крещении.
– Вот как? А почему?
– Потому что так гораздо легче запомнить, – заметил Рэтборн.
– О! Не сомневаюсь.
– Это было традицией на протяжении многих поколений.
– Как странно!
– Ты думаешь, это неправильно?
Мистер Лэндрон попытался скрыть улыбку:
– Позволь мне высказаться на этот счет. Сколько лакеев у тебя было за эти годы?
– Чертова уйма! Они никогда не удерживались более чем на полгода.
– Могу я полюбопытствовать почему?
Граф подметил искорки смеха в глазах друга и ответил с раздражением:
– О, я так и знал, что ты не одобришь. Никто этого не одобряет.
Мистер Лэндрон ничего не ответил и поспешно отвернулся, чтобы скрыть широкую улыбку. Вошел лакей с непочатой бутылкой бренди на серебряном подносе.
Рэтборн заметил, что поднос весь в пятнах, и нахмурился:
– Ну-ка поставь его, малый! Думаю, мне следует ограничиться... Впрочем, просто поставь его.
Лакей сделал то, что ему было велено, и терпеливо ждал, когда его отпустят. Рэтборн внимательно наблюдал за ним.
– Спасибо, Джеремая. Джеремая? Лакей ответил благодарной улыбкой.
– Спасибо, Джеремая. Это все.
Мистер Лэндрон наблюдал эту сцену с некоторым удивлением. Когда лакей вышел, он заметил:
– Я думал, его зовут Джон.
– О, не важно. Это долгая история. Какой сегодня день?
– Четверг. Ровно неделя, как уехала Дейрдре.
