его в курсе следствия. С другой, он делал это, соблюдая дистанцию, и Уиверс рассчитывал и в дальнейшем сохранить подобное положение вещей.
Однако следствие не продвинулось ни на йоту, и это приводило Уиверса в бешенство. Прошло три недели, а Мэйтленд словно в воду канул. Не в его привычках было затаиваться и пережидать опасность, это Уиверс проверил на себе. Однажды он имел неосторожность пустить Мэйтленда по своему следу и горько пожалел об этом. Он хорошо усвоил урок.
— Проходите, присаживайтесь, — приветствовал он гостей.
Пока Дигби и Уорсли устраивались на стульях, Уиверс подошел к окну и выглянул на улицу. День клонился к вечеру, и жизнь на Бонд-стрит бурлила по обыкновению. По обе стороны улицы медленно двигались экипажи, направляясь в сторону Оксфорд-стрит или Пикадилли. Толпа хорошо одетых людей перетекала из магазина в магазин. Он не увидел ничего необычного, никто не следил за его дверью.
Догадавшись о его мыслях, Дигби заверил:
— Никто не видел, как мы входили в здание. Мы воспользовались черным ходом.
Придав лицу любезное выражение, Уиверс повернулся к посетителям.
— Рад слышать. Знаете, мистер Дигби, я уже жалею, что ввязался в расследование. Я так и не разобрался, с кем мы имеем дело. Слышал, Мэйтленд жестоко расправляется с людьми, выдавшими его. Поэтому надеюсь на вашу скрытность, так как мне не хотелось бы оказаться в числе его врагов.
— Не беспокойтесь, мистер Уиверс, — довольно едко заметил майор Дигби. — Я никогда не выдаю своих источников, иначе они бы быстро иссякли.
Именно это и хотел услышать Уиверс. Он посмотрел на Уорсли, который энергично помотал головой.
— У нас много источников информации, и все они конфиденциальны.
— Я знаю кого-то из них?
Уорсли рассмеялся его шутке, Дигби же сохранял каменное выражение лица.
— Что-нибудь выпьете? — предложил Уиверс на правах радушного хозяина. — Кофе, бренди?
— Нет, спасибо, — отказался Дигби.
Уиверс сел в кресло.
— Тогда перейдем к делу?
Дигби глубоко вздохнул. С перекошенным от ярости лицом он сказал:
— У меня в запасе два дня, чтобы найти Мэйтленда. Если мне этого не удастся, меня отстранят от поисков.
— Но это абсурд! — с неподдельным изумлением воскликнул Уиверс.
— Тем не менее это так. Заместитель министра вызвал меня в свой кабинет меньше часа назад и раскрыл все карты. Они считают, что я провалил дело. — Дигби сжал кулаки, словно намереваясь кого-то ударить. — Самое обидное, что они не понимают: меня подставили именно те, кто громче всех требует результатов.
Чувствуя, как злоба захлестывает его, Дигби набрал в легкие побольше воздуха.
— Я умолял их позволить мне вызвать леди Розамунду на допрос к нам и Харпера тоже, но Ромси имеет влияние на министра и настаивает, что его дочь можно допрашивать только в Твикенхэм-хаус и лишь в его присутствии.
— Вы считаете, что леди Розамунда и этот Харпер что-то скрывают?
Дигби невесело усмехнулся.
— Мэйтленд мастерски убедил девушку в своей невиновности. Думаю, она знает больше, чем говорит. А что до перебежчика Харпера, то он по уши увяз в этой истории. Сначала он помог бывшему патрону бежать из Ньюгейта, а потом позарился на награду, обещанную герцогом за освобождение дочери, и таким образом обелил себя. Неудивительно, что он переметнулся под защиту герцога. Держу пари, он боится сказать лишнее, на случай, если Мэйтленд решит расправиться с подельни-ком.
Уиверс сочувственно вздохнул. Он самостоятельно пришел к тем же выводам, но, в отличие от Дигби, ему не хотелось, чтобы леди Розамунду допрашивали в Особом отделе. Неделю назад он думал иначе, но сейчас его одолевала тревога. Она была убеждена в невиновности Мэйтленда. Но что именно она знала?
Вслух же он сказал:
— Я слышал, прошлой ночью на одного из гостей леди Розамунды было совершено нападение. Мог это быть Мэйтленд?
— Вряд ли. Ведь целились в принца Михаэля. Скорее всего, это был его земляк, затаивший на него злобу.
Уиверс никогда не был высокого мнения о представителях власти или агентах разведки, однако на этот раз они превзошли самих себя. По крайней мере не приходилось волноваться, что они выйдут на след стрелявшего.
— А что с Хью Темплером? — спросил он.
— Уорсли, расскажите! — обратился Дигби к капитану.
Уорсли откашлялся.
— Он с женой уехал в свое поместье в Оксфордшире совершенно открыто. Мы приглядываем за ним, и если он что-нибудь задумает, мы узнаем первыми.
Уиверс кивнул. Он забыл о присутствии Уорсли. Сыщик относился к тому неприметному типу людей, что совершенно сливаются с фоном. Однако он знал столько же, сколько Дигби, и, вздумай Уиверс предпринять что-либо против Дигби, ему придется принять в расчет и его подчиненного.
Он посмотрел на майора.
— Я ценю вашу откровенность, но не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне.
Дигби словно не расслышал. Он вскинул вперед руку.
— Мэйтленд был у меня в руках, — он сжал пальцы в кулак, — но в последний момент меня опередили Темплер и Харпер.
— Вы считаете, они намеренно дали Мэйтленду уйти?
— Они вполне могли сделать это. — Помолчав, Дигби посмотрел ему прямо в глаза. — Что мне нужно, так это еще один Дансмур.
Сердце Уиверса сжалось. Произошло то, чего он и боялся — его связь с Ричардом Мэйтлендом выходила наружу.
Между тем Дигби продолжал:
— У меня нет выбора, кроме как настоятельно спросить вас, откуда вам известно про дом Мэйтленда.
Уиверс развел руками.
— Я же говорил, что услышал о нем в одном из клубов, где бываю. Разве это имеет значение?
— Да. Мне нужно имя.
— Что ж… — Уиверс посмотрел на свои ладони и придал лицу печальное выражение. — Я не хочу ни на кого навлекать неприятности.
Дигби стиснул зубы.
— Никто не собирается доставлять кому-либо неприятности. Мне нужна только информация. Если ваш друг знал о Дансмуре, он, возможно, знает, где еще его можно искать. Господи, у меня всего лишь два дня.
Уиверс беспомощно пожал плечами.
— Я был бы рад помочь, но это будет предательством по отношению к моему другу. Я не назову вам его имени без его разрешения.
— А теперь послушайте меня! — Дигби подался вперед, все его тело напряглось. — На карту поставлена моя карьера. Если я не найду Мэйтленда, то могу закончить свои дни в какой-нибудь дыре на краю земли. Мне сейчас не до хороших манер, понимаете? — Он встал. — У вас есть время до восьми вечера. Вы знаете, где меня искать. Приведите своего друга или дайте какую-то зацепку, но не приходите с пустыми руками.
От явной угрозы кровь бросилась в голову Уиверса. Никто не говорил с ним подобным тоном с тех пор, как он был неоперившимся юнцом. Он поклялся себе, что Дигби заплатит за свою заносчивость.
