— Записка. Кажется, она адресована мне.
— Чистая формальность, — парировал Ричард. — Она от Джастина. Он в городе, остановился в «Кларендоне». — Он посмотрел на Каспара. — И с ним Розамунда.
Каспар взял у него письмо и прочитал его.
— Она приехала в город, чтобы подготовиться к переезду в свой дом.
— Какой дом? — нахмурился Ричард.
— А ты не знал? Она арендовала дом в Блумсбери. Еще до того, как стала замужней женщиной. Мило, правда?
Ричард кивнул.
— Да, я помню. Дворецкий что-то говорил мне, да у меня вылетело из головы.
— Переделывая дом, она отвлечется. Джастин присмотрит за ней.
Ричард постарался расслабиться.
— Надеюсь. Но все же мне было бы спокойнее, останься она в Твикенхэме. Я не хочу, чтобы она…
— Чтобы она… что?
— Вмешивалась, подвергалась опасности, не знаю. — Он мрачно усмехнулся. — Думаю, мне следует навестить свою упрямую женушку и выяснить, что у нее на уме.
Каспар расхохотался, однако Ричарду было не до смеха. Они играли не в детские игры. Через час, когда стемнеет, он собирался нанести запоздалый визит майору Дигби. Колесо завертелось, и нельзя допустить, чтобы Розамунда оказалась на его пути.
Харпер вдруг застонал, и сообщники разом вскочили.
— Что случилось? — спросил Каспар.
Харпер вытянул левую руку. Белоснежная перчатка была заляпана мадерой, которую он наливал из графина в бокал. Харпер любил мадеру почти так же сильно, как пиво.
— И только-то? — Ричард расхохотался.
— У меня нет другой пары, — страдальчески объяснил Харпер. — О, вы можете смеяться, сударь, но мы с мистером Темплером поймали убийцу только благодаря тому, что он не знал, как важны белые перчатки для слуги. Мне придется их отстирать, или все узнают, что я притворщик.
Он все еще пытался вернуть перчаткам утраченную белизну, когда Ричард и Каспар отправились к Дигби. Ричард был намерен появиться перед майором в одиночестве. Он был благодарен Каспару за помощь, но без колебаний заявил, что нет необходимости натравливать власти и на него. За содействие преступнику ему грозила отправка в колонии или еще что похуже.
Выслушав пылкую речь Ричарда, Каспар похлопал его по плечу.
— Ты просто прелесть, — сказал он и засмеялся, когда Ричард непонимающе уставился на него.
Подъехав в кэбе к дому Дигби, они увидели множество людей, толпящихся у дверей.
— Это ищейки с Бонд-стрит, — сказал Ричард. — Я узнал одного из них, офицера Ранкина. Поезжай мимо и остановись на углу, — велел он кучеру.
Каспар, которому не грозило быть узнанным, подошел к дому. Он вернулся через несколько минут и молча сел в карету.
— Дигби и Уорсли, — его голос странно дрогнул, — убиты. Уорсли выстрелили в голову, а Дигби перерезали горло. В саду нашли тело подростка, тоже с перерезанным горлом. Его не опознали.
В мозгу Ричарда словно сверкнула молния. Вопросы и впечатления быстро сменяли друг друга.
— Куда мы теперь? — спросил Каспар.
— К Розамунде.
— Сколько раз я должна повторить — я не возвращусь в Твикенхэм, и точка, — заявила Розамунда.
Розамунда с Джастином присоединилась к Ричарду, Каспару и Харперу в «Черном монахе», и теперь все пятеро сидели за столом, на котором был сервирован поздний ужин. Розамунда и Ричард не сводили глаз друг с друга. Остальные делали вид, что увлечены едой.
— Ненавижу брюссельскую капусту, — сказал Джастин, прерывая напряженное молчание, повисшее за столом.
— Попробуй салат, — предложил ему брат. — Он недурен.
— Салат с тушеной говядиной? — Джастин скорчил гримасу. — Они не сочетаются.
— Тогда возьми ломоть хлеба, — невежливо вмешался Харпер.
Джастин послушался, обмакнул хлеб в подливу и с удовольствием съел.
Харпер был удивлен. Он привык есть именно так, но в столь утонченной компании всячески сдерживал себя. Теперь же он широко улыбнулся, взял кусок хлеба и последовал примеру Джастина.
Ричард произнес:
— Дигби и Уорсли оба убиты сегодня. Думаю, их убил человек, охотящийся за мной. А убитый юноша, скорее всего, был его сообщником. Возможно, они поссорились, или мальчик переоценил свою значимость. Ты понимаешь, с каким мерзавцем мы имеем дело?
— Да, — тихо ответила Розамунда. — Но я не имею к ним никакого отношения. Мне ничего не угрожает.
Она поразилась тому, как спокойно звучал ее голос, в то время как нервы были взвинчены до предела. Она перепугалась до смерти, когда в ее спальню в «Кларен-доне» крадучись вошли Ричард и Каспар, подобно двум пантерам в поисках добычи. Она приняла их за воров и закричала бы, если бы Ричард не прыгнул на нее и не закрыл ей рот рукой. Услышав о печальной участи, постигшей Дигби, Уорсли и неизвестного юношу, она испугалась, но не за себя, за Ричарда, испугалась до глубины души. Она знала, что в мире существует зло, но никогда оно еще не подбиралось к ней так близко.
Если бы она вернулась в Твикенхэм, сейчас она не находила бы себе места от тревоги за Ричарда. Она не просила привозить ее в «Черный монах», но сейчас она здесь и уезжать не собирается.
— Ты не можешь остаться, — настаивал Ричард. — Я опасен для всех, кто со мной связан. Если ты будешь в Лондоне, я не смогу сосредоточиться на деле, волнуясь за тебя.
— Ты считаешь Твикенхэм безопасным местом? — Она взялась за вилку, посмотрела на свою тарелку и положила вилку на место. — Ты что, забыл, что приключилось с Пруденс?
Каспар вздохнул.
— Все это очень интересно, но не могли бы вы выбрать для ссоры другое место и время. Очень хочется пообедать.
Ричард встал, схватил Розамунду за запястье и почти вытолкал в другую комнату.
Джастин покачал головой. Понизив голос до шепота, он сказал:
— Если они ведут себя так после свадьбы, что с ними будет через пару лет?
— Да через пять минут станут ворковать как голубки, — вставил Харпер.
Джастин скептически посмотрел на него.
— Откуда тебе знать, закоренелому холостяку?
— Не знаю, с чего вы взяли, что я холостяк, — обиженно возразил Харпер. — Я сменил трех жен и кое- что знаю о семейной жизни. Кому еще хлеба?
Ричард привел Розамунду в маленькую спальню с узкой кроватью, комодом и стулом. Занавеси не были задернуты, и с улицы в комнату лился свет фонаря.
Он закрыл дверь и привлек Розамунду к себе. Он тяжело дышал, неясный свет уличного фонаря рисовал причудливые тени на его лице.
— Розамунда, — хрипло прошептал он, и в его голосе слышались мольба и упрек.
Она взяла его ладони и прижала к своим щекам. Из ее глаз хлынули слезы.
— Прости меня за ту глупую ссору, — покаянно сказала она. — Ты был прав, мне следовало смириться: Просто я не представляю, что буду делать, если с тобой что-то случится. Но я не хотела, чтобы мы расстались, наговорив друг другу глупостей. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на пустые ссоры.
Весь стройный ряд аргументов, заготовленных им, чтобы убедить Розамунду внять голосу разума, рухнул. Пробормотав проклятие, он накрыл ее губы своими и прижал ее к себе так крепко, словно боялся, что она ускользнет.
В жизни он постоянно сталкивался с убийствами, предательством и подлостью. Людские пороки
