Им никто не оказал сопротивления, если не считать нескольких солдат, вся армия поддержала меня как командира. Немногие противники были ликвидированы. Столкнувшись с такой мощной оппозицией, имперский правитель согласился пересмотреть собственное решение. Но тут верх вязала его трусость, и он был убит при попытке покинуть дворец.
— Как удобно для тебя, — заметил капеллан, качая головой. Он скрестил руки на груди и сердито посмотрел на Астеляна. — Лояльность твоих людей, наверное, была отрадна, а тут ещё своевременный инцидент со смертью имперского правителя.
— У меня нет иллюзий, будто солдат интересовали только мои великие планы, — признался Астелян. — Во время мятежа они рисковали жизнью и семьей ради борьбы с врагом, но я добился, чтобы их наградили за соответствие моим ожиданиям. Знаю, сердце обычного человека слабо, ему не стать космодесантником. Однако под умелым руководством он может подняться выше присущего людям эгоизма. Поэтому воинам требовались земли и хорошее питание. Чтобы солдат мог сосредоточиться на войне, к каждому приставили слуг, эти слуги замечали и удовлетворяли каждую потребность хозяина. Я не хотел, чтобы мои люди отвлекаться на мелкие проблемы.
— Ты создал на Тарсисе класс воинов-господ, с самим собою во главе, — заключил Борей.
— С твоей циничной точки зрения, может оно и так, но учти вот что, — ответил Астелян, встречая презрительным взглядом взгляд капеллана. — Даже сейчас, когда ваша сила утекла прочь, а легион разделен, сколько в Башне Ангелов людей-некосмодесантников? Десятки, сотни, тысячи?
— Орден обслуживается примерно пятью сотнями крестьян, слуг и техножрецов, — ответил Борей осторожно.
— Пятьсот человек на тысячу космодесанта, не слишком много, — скривился Астелян. — А за стенами этой крепости, на кораблях и в дальних гарнизонах? Ещё столько же? Наверняка гораздо больше. И ваша пища, и ваши боеприпасы, даже краска для брони, откуда все берется? Тысячи, десятки тысяч людей трудятся ежедневно, чтобы вы могли сражаться и охранять их от опасностей галактики.
— Но Темные Ангелы это орден космодесанта, единственная наша цель — сражаться в бою, вести войну с врагами Императора, — заметил Борей. — Миры же существуют не для этого.
— А почему? Почему бы и нет?
Астелян снова оживился. Это была самая суть его взглядов, такая простая — почему бы Борею ни понять?
— Калибан был таким! Итак, ты видишь сам, какова моя мечта, которую я пытался воплотить. Слабые люди у власти боялись наших легионов и разделили их, нынешние легионы, разбросанные по углам галактики, рассеянные среди звёзд, оказались бессильными. Полки имперской гвардии неповоротливы, громоздко вооружены. Я многое понял в период пребывания на Тарсисе, и начал, по сути, презирать гвардейцев. Они полагаются на корабли космофлота, которые находятся под контролем разных организаций. Целый отдел Администратума, Департамент Муниториум, занимается единственным вопросом — доставкой полков в зону боевых действий и их материальным обеспечением. Ты это знаешь, но ты не понимаешь, что на самом деле это значит. Войну сейчас ведут писари и бухгалтеры, а не кадровые офицеры. Бесстыдная свора политиков и иерархов погрязла в созданной ими же путанице. Куда подевалась проницательность? Все это смахивает на мою старую армию на Тарсисе, которая становилась еще более неповоротливой, пытаясь решить происходящие от неповоротливости проблемы. Кто возьмёт на себя выполнение заветов Императора и сделает галактику безопасной для человека? Клерки? Фермеры? Шахтеры?
— А твой путь лучше? — спросил капеллан с издевкой. — Думаешь, можно довериться тебе? Ты развязал беспрецедентное кровопролитие в мире, который, по твоим же словам, принял тебя и стал тебе домом.
— Про то же самое ныли священники на Тарсисе!
— Те, которые были убиты, потому что высказались против тебя? — спросил Борей, делая шаг вперёд и снова нависая над Астеляном.
— Со смертью имперского правителя по воле людей я занял его место, — Астелян дерзил, уже решив, что не позволит этому дознавателю запугать себя и принудить к признанию неправоты, ведь в сердце своём он знал, что был прав. — Они признали, что я добился успеха в войне. Однако цена победы была высока, и в скором времени правящий класс показал мне свою неблагодарность. Советники, кардиналы и аристократия сопротивлялись признанию моих полномочий, хотя ради собственной защиты с радостью позволяли людям Тарсиса жертвовать жизнью. Хуже прочих были лицемеры из Экклезиархии, занятые самообманом. Я из первых рук имел сведения насчёт причинённого ими вреда. В первую очередь это были их нелепые бормотания и напыщенные проповеди, которые подрывали силы Империума.
— И поэтому ты решил, что вправе устранить их, да? — Борей схватил одну из цепей и, зажав в кулаке, так затянул её на мускулистой груди Астеляна, что эта цепь впилась в плоть. — Может быть, ты просто боялся их власти над твоими рабами? Они были подлинной оппозицией твоему перевороту? Единственными конкурентами по части цепкой хватки, которой ты удерживал народ Тарсиса? Возможно, тебя разъярила зависть к их привилегированному положению и духовному авторитету?
— Из-за нелепых догм они отказались поддержать моё назначение имперским правителем, потому что я не считал Императора богом, а они считали, — заявил Астелян, сопротивляясь давлению цепей. — Ха! Я шагал рядом с Императором, я слышал, как он говорит, я видел его сердитым и грустным. Что они знают, с их резьбой и росписью, с их идолопоклонствами и суевериями? Император, конечно, более чем человек, но Бог? Таких намерений у него не было, и дураки, которые основали эту Экклезиархию, совершили серьёзную ошибку. Император не какая-то там дальняя фигура, которой поклоняются, он тот, кто всегда будет с нами, он сила, которая движет людьми в преодолении испытаний. Он говорил, что человечество определяет собственную судьбу, но теперь, когда это послание отброшено, слабаки могу валить на Бога свои недостатки.
— Ты изображал близость к Императору? — спросил Борей, отпуская цепь так, чтобы она хлестнула Астеляна по коже.
— Нет, ничего подобного, — Астелян покачал головой. — Я был магистром ордена, таких набралось бы несколько тысяч, своими достижениями я гордился, но они стоили внимания Императора не более чем достижения любого другого. Я видел Императора только один раз, в мире, который назывался Шеридан, да и встреча была короткой. Всякий раз, когда у меня возникают сомнения, я вспоминаю её, и память дает моей жизни цель. Он сказал мне лишь несколько слов, похвалил кампанию, одобрил усердие нашего ордена. Я искренне жалею об одном, что не был с ним вместе во время присоединения Калибана. Возможно, окажись я там, все сложилось бы иначе. Когда примархи вернулись, многое изменилось и уже не сделалось прежним, мы уже не следовали только за Императором.
— И поэтому ты приказал своим эскадронам смерти перебить священников, кардиналов, даже деканов и хор мальчиков, — прошипел Борей сквозь стиснутые зубы.
— Ты преувеличиваешь, — Астелян в знак отрицания попытался махнуть рукой, но жесту помешали оковы. — Священники преподнесли мне ультиматум, признать Императора богом или оказаться перед лицом ещё одного восстания. Их собственные слова и поступки свидетельствовали о предательских намерениях. В ответ я преподнёс собственный ультиматум — взять назад угрозы, отказаться от атрибутов и выгод лжеучения или идти под суд за предательство. Некоторые согласились, другие отказались. Я не участвовал в судебном разбирательстве, но все они были признаны виновными и казнены. И впрямь, настоящий хор мальчиков!
— Но ты не ограничился приказами насчёт священников, — продолжил Борей. — Ты вел войну против всех несогласных с тобой представителей Империума, вел войну против собственного населения, когда люди начали выражать недовольство.
— Их возмущали мои успехи, — насмешливо фыркнул Астелян. — Судьи, арбитры, проклятые колдуны-астропаты, интендантский Муниториум и кишмя кишащие орды Адептус Терра… Я забрал у них власть, украденную ими более десяти тысячелетий назад, когда они отошли от задуманного Императором, тонко узурпировав Империум. Мелочные соображения и дрязги заслонили для них истинную мечту, идеал Императора был извращён. Я поклялся восстановить его, и они поднялись против меня. Да ни единого из них я даже не убил лично, тут и говорить не о чем! Народ Империума познал много великих истин, но никто по-настоящему не задумывался насчет афоризма: 'в смерти своей познаются пришедшие воплотить волю мою'. Были верные герои, которые пали в бою, были и предатели, которые после войны умерли на виселице.
