Я стоял, Илюха топтался рядом, а улица все двигалась вокруг нас — машинами, трепещущим светом фар, лицами неспешных людей или наоборот — спешащих. И никто, абсолютно никто не догадывался, что вот сейчас, в данную вечернюю минуту открывается для меня необъятно новый мир, который, я уже начал думать, и не существует.
Думал, ничего нового больше мне не открыть, думал, все уже пройдено. А оказывается, вот он рядом, мир, только с БелоБородовым по душам потолкуй. А старый мир с его затасканными догмами и убеждениями рушился прямо на глазах и уносился набежавшим потоком. Куда уносился — понятия не имею. Но понятно, что далеко, откуда нет возврата.
— Давай, Б.Б., рассказывай, делись знанием, — попросил я, очухавшись от первого шока. — Зачем ты так? Для чего? Кому это выгодно?
— Ну как же, неужели не понятно? — ответил тайный сексуальный симулятор Илюха, и непрошеная грусть проскользнула в его голосе. — Ведь по-разному бывает. Бывает, что настроение не то, что голова другим забита, вот и сбиваешься с концентрации. Да и не только в настроении дело — бывает, что и партнерша разочаровывает. Хотя такое редко, конечно, происходит, но тоже случается. И тогда пора бы остановить процесс, прервать его как-нибудь, да и то — ну сколько, в конечном счете, можно? Не трудодень ведь отрабатываешь. А как тут завершишь? Не скажешь же, что надоело, что не хочется больше. Обидишь человека, сильно можешь ненароком обидеть, на всю жизнь. А кадры надо беречь, щадить их надо и под удар не подставлять.
— Это правда, — согласился я. — Кадры многое решают. Может быть, не все, но многое.
— Можно, конечно, еще с эрекцией чего-нибудь сотворить, — начал перебирать варианты Илюха. — Чтобы не беспокоила она тебя больше. Во всяком случае, на время. Но опять же деликатный это вопрос — эрекция. Не менее деликатный, чем оргазм. Потому что, во-первых, о тебе сразу могут ложное мнение сложить. А кому о себе ложное мнение охота насаждать? Ну а потом девушка, особенно если эмоциональная, может на себя твою нечеткую эрекцию принять.
Мол, что ее в этом вина. И начнет комплексы болезненные в себе взращивать и глубоко переживать. А зачем ей расстраиваться и переживать? Ни к чему.
Илюха поглядел по сторонам, но там, кроме проезжающих автомобилей и фланирующих мимо пешеходов, ничего не было. Он, конечно, заглянул в пару случайных лиц, но они быстро промелькнули мимо, даже не оглянувшись.
— Короче, старикашка, я думал, ты сам знаешь: самый простой выход из любого сексуального процесса — это завершить его естественным, природным путем. Ведь не зря народ даже слово подобрал специальное — «кончить». Потому что действительно, только так ты можешь кончить с процессом. Кончил, и все, и взятки гладки, ну чего с тебя теперь возьмешь? Теперь тебе отдохнуть полагается, и даже самый нечуткий, эгоистичный человек не возьмется тебя во время законного отдыха потревожить. Потому что такой отдых — свят.
— Так, — сказал я, втягивая в себя каждое его слово. Жадно, почти что с шумом втягивая.
— И вообще, ты, старикашка, взгляни в корень. Про всех судить не берусь, но взрослый разумный мужчина кончает тогда, когда процесс его завораживать перестает. Когда не впечатляет тебя больше, когда концентрацию теряешь и отвлекаешься на всякие другие бытовые темы.
То есть когда проскочил апогею и кубарем покатился вниз.
Тут Илюха даже придвинулся ко мне ближе.
— Ведь сам посуди, то, что в кайф, его ведь продолжать хочется, зачем его завершать? Да еще добровольно, собственноручно? Чем больше в радость, тем дольше затянуть пытаешься. Да как угодно, любыми способами, главное — затянуть. А уж никак не завершить! Это только когда очарование с тебя соскочило, тогда и закруглиться тебя тянет. Так не только в сексе, так во всем. Просто, в отличие от остального, из секса всего один-единственный выход имеется. Единственный выход естественного семяизвержения.
— Точно, — вдруг начал припоминать я свое прошлое. — И у меня так же: когда полностью поглощает, когда накрывает с головой, когда со всей душой, тогда почему-то до бесконечности длиться может. А когда тонко и рвется то тут, то там, тогда жди скорого завершения.
— Вот видишь, — обрадовался Илюха нашему совпадению. — Конечно, мы не каждый раз в трезвый, прагматический расчет впадаем — «пора — не пора». Скорее все подсознательно происходит, даже неконтролируемо порой. Вот как у тебя, старикашка. Но внутренний базовый механизм, думаю, у всех приблизительно одинаковый.
— Б.Б., — задумался я на мгновение, — но, подожди, при чем же тут мужская симуляция оргазма? По твоей же технологии получается: надоело — кончил и все, и «гуляй, Вася»! Зачем симулировать?
Илюха пожал плечами. Скромно так пожал.
— Понимаешь, иногда самому не удается.
— Что не удается? — не поверил я.
— Ну да, не удается самому кончить. Ну не готов еще, а процесс уже пора останавливать. По всем признакам пора. Неохота его продолжать дальше, а у тебя все еще далеко, еще в глубине, еще не подошло совсем. Ну и какой выход? А? Я тебя, стариканчик, спрашиваю. Не можешь же ты вдруг встать и сказать, мол, не хочу больше. Нету у тебя такой возможности. По разным причинам нету, и человеколюбие в списке этих причин занимает не последнее место. Особенно если учесть, что девушка доверилась тебе добровольно и чистосердечно. Вот и нет у нас с тобой, дружище, другого выхода, кроме примитивной симуляции.
Я только развел руками, мне нечего было возразить. Да и кому было бы? Разве что, может быть, женщины какой-нибудь аргумент бы нашли.
— Конечно, — продолжал Илюха, — на симуляцию, чтобы натуральной вышла, тоже настроение требуется. Но это уже дело техники, которая всегда, как известно, со временем и практикой вырабатывается. К тому же партнерши наши от нас такого не ожидают… чтобы мы их же приемами пользовались. Вот и сложно им нас, как правило, распознать.
— Ты ошеломил меня, Б.Б., — признался я. — Воистину, век живи — век учись. Особенно у профессора БелоБородова.
— Это правда, такой не подведет, — подтвердил про себя Илюха, и мы наконец-то двинулись дальше по улице. К Пушке двинулись.
— И все же, — сказал я, уже подходя к метро, — надо будет у Жеки подробнее поинтересоваться про симулирование оргазма. Неужели они, женщины, по той же самой причине, что и ты, к нему прибегают? Не думаю, не похоже! Их же оргазмом, не важно, симулированным или нет, процесс может и не завершиться. Наоборот.
Мы снова остановились, и я продолжал размышлять вслух:
— К тому же у них в запасе совсем другие методы имеются. Которые нам совершенно не годятся. Например, она может попросить по-хорошему, мол, подожди, дай передохнуть, утомил ты меня. Кому из нас не лестно девушку любовью утомить?
Илюха ничего не ответил, только закивал, соглашаясь.
— Так что твоя причина симуляции им не подходит. А значит, получается, что тема эта мало исследованная и новых разъяснений требует. И надо бы в нее поглубже втиснуться.
— Поддерживаю, — согласился Илюха. — Надо втиснуться. — И мы двинулись в метро.
А вот здесь хочется отвлечься на тему: почему мы двинулись именно «в метро»? Почему я вообще предпочитаю общественный транспорт? Да потому что нравится он мне, и пользоваться им — мне тоже нравится. И даже не потому что в течение дня он, подземный, передвигается по Москве быстрее, чем на поверхности, а потому что в нем ты с людьми вместе. Иными словами, со своим народом заодно.
В частных автомобилях ты еще больше одинок, чем дома у телевизора. Ну что ты там видишь из окна- то? Ну пробки бесконечные, ну светофоры, матюги слышишь из окон подрезающих тебя конкурентов, и жесты всякие неприличные, к тебе же и обращенные. Вот и вся твоя однообразная перспектива.
А вот в общественных средствах передвижения, особенно подземных, там ведь вся жизнь и процветает. Там и лица, и смех, и разговоры, и сценки повседневных событий, и характеры, и сюжеты. Одним словом — там жизнь со всем ее смаком. И если ты хочешь к ней, к жизни, приобщиться, стать ее законной частью, двигай по эскалатору вниз, будь частью собственного народа — не пожалеешь.
Я бы вообще всяким там политикам, депутатам, помощникам их, да и многим другим — артистам,
