– Совершенно ясно, что они вас любят.
– Я их тоже, – сказала она. – Они очень хорошие люди.
– Я мало видел хороших людей, – сказал Кристиан.
И вновь Катринка почувствовала некоторую неловкость, какую-то неопределенность их отношений с Кристианом. Говорит ли он правду или пытается произвести на нее впечатление? Но тут подошла миленькая молоденькая официантка с чаем и булочками, и он оглядел ее с откровенным удовольствием, как и положено обыкновенному молодому человеку двадцати трех лет. Катринка почувствовала смущение оттого, что подумала о нем раньше.
Минуту спустя вернулась Хильда с банкой варенья.
– Домашнее варенье по особому рецепту, – сказала она Кристиану с улыбкой. Затем, как будто заметив что-то необычайное, она внимательно посмотрела сначала па него, потом на Катринку, и в ее глазах был написан вопрос. Она уже собиралась его задать, но передумала и только добавила: – Скажите мне, если что-то не так.
– Вы всегда излишне волнуетесь, все прекрасно, – сказала Катринка, смеясь.
– Это очаровательная маленькая гостиница, – сказал Кристиан.
– Да, – согласилась Катринка, оглядывая полупустую комнату с восторгом. – Но спад в экономике добрался и сюда. Обычно здесь было полно народу в это время.
– Госпожа Грэхем…
– Я думаю, ты можешь звать меня Катринкой, – сказала она, глядя ему в глаза.
– Катринка, я насчет нашего разговора вчера вечером и о том, что я рассказал вам о моих родителях.
– Да?
– Я знаю, что расстроил вас. Я не должен был говорить так откровенно с вами. Я не совсем понимаю, зачем я это сделал. Именно поэтому мне так хотелось увидеться с вами сегодня, чтобы объясниться.
– Нет, Кристиан, вам не надо ничего мне объяснять.
– Но я хочу объяснить… – сказал он. – Мне бы не хотелось, чтобы вы плохо обо мне думали.
– А я и не думаю, – успокоила она. – Но почему это для вас так важно? Мы очень мало знаем друг друга, и то, что я думаю об этом, не должно иметь значения.
– Нет, это важно. Я не знаю почему. Обычно мне наплевать, что люди думают. Но мне бы хотелось, чтобы я вам поправился.
Его притягивало к ней, она это видела. Ей было и приятно, и страшно. Она все делала не так. У него создалось неправильное представление. Он неправильно оценивал свое и ее чувства.
– Хорошо, – сказала она, улыбаясь и помешивая чай. Стараясь снять напряжение, она добавила: – Я выполню твое желание. Ты чрезвычайно интересный мальчик. – Катринка надеялась, что он поймет ее правильно и не начнет спорить, что он уже мужчина, а не мальчик.
Но он вновь удивил ее.
– Знаете, совершенно неважно, что я сказал о моих родителях, что я чувствую по отношению к ним. Они мои приемные родители.
– Они тебе это сказали? – спросила Катринка с удивлением. Почему, если Кристиан знает об этом, Циммерман так настаивал, чтобы это оставалось тайной?
– Нет. Конечно, нет, – сказал Кристиан. – Они никогда бы не сказали правду. Однажды я услышал, как они спорили. Когда я был еще совсем маленьким. Около четырех лет. Вот, возможно, почему я всегда так ужасно к ним относился.
– В четыре года как можно быть ужасным?
– Вы себе и не представляете, – ответил он опять с какой-то странной гордостью. – Я был таким ужасным, что они отослали меня в шесть лет в эту школу.
– Вновь ты преувеличиваешь, – сказала она.
– Поверьте мне, нет.
– Если они тебя усыновили, значит, они очень хотели иметь ребенка. Они, должно быть, очень любили тебя.
– Они вовсе не любили меня. И я не любил их. Им нужен был еще один символ общественного положения, как, например, определенная марка машины или определенное место жительства. Если у вас всего этого нет, а у других есть, то вы чувствуете себя ущербным. Так и дети для некоторых людей, – добавил он с холодной улыбкой, – символ определенного успеха.
– Да, я знаю, – Катринка не знала, что же делать: сказать ему или нет, сказать ему сейчас или подождать. Но сейчас была возможность, которая, может быть, долго не представится еще раз, и она решилась: – Тебе когда-нибудь хотелось знать, кто твои настоящие родители?
– Конечно, – сказал он с улыбкой. – Всегда.
– Ты не пытался их найти? Он пожал плечами.
– Зачем мне еще какие-то другие родители, которые тоже не хотят меня? – И рассмеялся. – Не понимаю, почему я это вам все рассказываю.
– Потому что я гожусь тебе в матери, – ответила она с облегчением.
– Вы – нет. – Эта мысль, казалось, его ошеломила.
