к Карпатову несколько пренебрежительно, как к постоянному сопернику за лидерство, но следует ли смеяться в столь серьезных вопросах? Карпатов — Квазимодо. Что же, и его теперь заносить в блокнот? А может быть, тогда и самого Юнгова? И всех родных, близких? И весь свет? Любой человек — тайник, хранящий в себе множество секретов и загадок, и ключи от него потеряны, неведомы даже ему самому. И каждый может играть двойную, тройную роль в этой жизни, порою и не догадываясь о том, искусно обманывая и других, и — прежде всего — себя. Но подозревать всех во лжи, не верить никому — не страшный ли это грех, не смертельнее ли он самоубийства?
— Я готова, — Глория вошла в комнату. И при виде ее Терояну стало как-то спокойнее на душе, развеялись, сгущавшиеся вокруг чары, стали исчезать смутные тревоги, а тьма безверия лишь слегка коснулась его своим крылом, отступив прочь. «Нет, — подумал вдруг Тероян. — Не что бы она делала без меня, а что бы я без нее делал?»
Выехав на Ярославское шоссе, они минут через тридцать достигли знакомой развилки, которая вела к столь памятной им харчевне. Круто развернувшись, Тероян не снижая скорости, промчался мимо постоялого двора, опасаясь, что его все же узнают, заметят. Но дом имел какой-то нежилой вид: окна погашены, зонтики и столики перед входом убраны, и вокруг не было видно ни души. И все же каким-то шестым чувством, всколыхнувшейся в нем тревогой, Терояну почудилось, что кто-то смотрел на них сквозь затемненное окно, запечатлел пронесшиеся «Жигули». «А, Бог с ним!» — подумал Тероян о том, кто, возможно, находился в засаде. С Алексом и его сыновьями он еще успеет разобраться. Сейчас главное — Серый. Тероян помнил, что в ту ночь на постоялом дворе. Оттуда выехал фургон с одним из «кабанчиков» — после встречи с мотоциклистом. Куда он отправился? У Тима были свои предположения на этот счет. Как и на то — откуда в бункере взялись эти страшные куски мяса, предназначавшиеся, возможно, на корм нутриям.
«Жигули» проскочили тропинку, которая вела к старому кладбищу и, сделав небольшой крюк по проселочной дороге, подъехали к нему с другой стороны. Оставлять здесь машину было рискованно. Тероян свернул в лес, отогнал «Жигули» поглубже в ельник и выключил зажигание.
— Ну все, — сказал он. — Пошли. Накиньте на всякий случай капюшон, А газовый баллончик вам для самоуспокоения. Встретите приведение — не нажимайте, все равно не подействует. Только разозлите.
Они направились в сторону кладбища, в почти одинаковых черных куртках с капюшонами, изредка подсвечивая себе дорогу фонариками, сосредоточенные и молчаливые. Стрелки на часах показывали начало одиннадцатого. Можно было пройти к древним руинам через изломанную изгородь, но Тероян, опасаясь, что Глория наколется на ржавую проволоку, повел ее к дорожке, которая когда-то считалась центральной, и именно от нее начинался главный вход. Позади осталась полусгоревшая сторожка, развалины часовенки. Забелели могильные плиты, каким-то чудом уцелевшие нехитрые памятники, хотя многие из них были изломаны, искорежены, словно бы с содранными кожей и мясом, с отломанными конечностями, головами. И совсем уже странным казалось то, что тут и там виднелись вскрытые, выпотрошенные могилы, оскверненные вороватыми кладбищенскими шайками в поисках добычи — что они могли найти на убогом деревенском кладбище, кроме истлевших костей да нательных крестов? И эти зияющие ямы, будто бы покинутые мертвецами, казались ловушками для двух идущих мимо людей.
— Похоже, что мы заблудились, — шепотом произнес Тероян. — Где искать этот склеп? Налево?
— А я думаю — направо, — так же тихо ответила Глория. Где-то позади них что-то хрустнуло. И вновь наступила тишина. Тим потушил свой фонарик. То же самое сделала и Глория.
— У меня такое чувство, что за нами кто-то наблюдает, — прошептала она.
— Ерунда, мы здесь единственные живые люди, — отозвался Тероян, хотя и у него, когда они проходили мимо часовенки, сложилось подобное ощущение. Значит — налево?
— Направо, — упрямо сказала девушка. Тим вздохнул.
— Ну ладно, ведите, — согласился он, включая фонарик. Идя за Глорией, он все время прислушивался к тому, что происходит за спиной — больше подозрительных звуков не было. Но ему нестерпимо хотелось обернуться, посветить в темноту: что там прячется, кто, какая опасность следует за ними по пятам? А то, что они не одни здесь, Тим начинал чувствовать все острее.
— Вот он — склеп, — торжествующе произнесла Глория. — Кто был прав?
— Вы, вы, — успокоил ее Тероян. — Не говорите так громко.
— А кого вы боитесь разбудить? — глаза девушки блестели, а в лунном свете казались иссиня- черными. Они почти горели, как два уголька, и порою в них мелькали красные искорки. Все в ее виде говорило о победительной силе, излучало необоримую страсть.
— Глория, такой я вас вижу впервые, — с удивлением сказал Тероян, не зная — радоваться ему этой перемене или огорчаться? Что с ней?
— Просто я перестала бояться, — улыбнулась девушка. — Сама не пойму почему? Может быть, это кладбище так повлияло на меня? Теперь мне сам черт не страшен! Я где-то растеряла свой страх… Он исчез, Тим. Это правда.
— Вот и хорошо, — ободрил ее Тероян. — Но не будем терять голову. Я понимаю, что вы чувствуете себя сейчас почти ведьмой…
— Вы угадали, — перебила его Глория. — Именно так. Именно нечто подобное со мной и происходит. Возможно, я возвращаюсь в свое первоначальное состояние?
Она вся искрилась, сияла и, откинув назад голову, потянула к Терояну руки с разжатыми пальцами.
— Хватит шутить! — рассердился Тим. — Что-то вы совсем развеселились. И очень некстати. Мы еще не знаем — что ждет нас впереди.
Он сильно сжал ее протянутую ладонь и повел за собой, к белеющему впереди склепу. Девушка чуть упиралась, но следовала за ним.
— Какой же вы всегда… серьезный, — говорила она. — Мы ведь не в консерватории, где даже лишнего вздоха не сделаешь.
— Но и не в цирке, — откликнулся Тим.
— А вы, наверное, и в детстве были букой. И никогда не смеялись. Не то, что ваш друг, Юнгов. Вот уж весельчак-то был!
— Точно. Вот с ним бы и пошли на кладбище.
— И пойду. В следующий раз.
— Если будете так шуметь, то следующего раза не наступит. Вы всех мертвецов на ноги поднимете, — Тероян выпустил ее руку и остановился. Он был сердит на нее. Да еще эти ее слова о Юнгове… Девушка встала рядом, коснулась его плеча.
— Тим, — примирительно сказала она. — Давайте не будем ссориться. Я обещаю, что стану ходить по кладбищам только с вами. И больше ни с кем.
— Утешили, — вздохнул Тероян. — Ладно, вот он, склеп. Посветив фонариком, он шагнул внутрь. И вновь почувствовал какой-то могильный, смрадный воздух, словно здесь все еще продолжал лежать невидимый покойник. Но склеп был пуст, и место на пьедестале — свободно. Все вроде бы оставалось по- прежнему, как в прошлый раз. Но так лишь казалось на первый взгляд. Осматривая помещение, Тим обнаружил на полу длинную белую прядь волос, а в углу валялись еще две пустые бутылки из-под водки.
— Для кого-то этот склеп стал излюбленным местом отдыха, — произнес Тероян, выпрямляясь.
— Смотрите — на стене кровь! — взволнованно сказала Глория, светя фонариком. В том месте, куда падал луч, расплылось бурое, «генсековское» пятно, словно сам бывший президент приложился к этому месту своим лбом, оставив отпечаток.
— Ну, прошла ваша охота шутить?
— Оставьте, — жалобно ответила она. — Мне кажется, здесь кого-то убили…
— Или убивали, — поправил ее Тим. — Долго и медленно. Поглядим, что это за дверь в стене. И куда она нас приведет.
Захватив с собой массивный ключ с бороздками, Тероян угадал его предназначение. Он точно вошел в замочную скважину, провернувшись два раза. Дверь поддалась, со скрежетом отворилась. Тонкие лучи фонарей осветили помещение. Оно оказалось гораздо меньшим, чем склеп, и напоминало небольшую нишу. Вроде хозяйственной комнатки, где хранятся совки и метла. Для чего она предназначалась прежде, можно
