– Нет!
Ее колени вдруг свело. Воспоминания об ужасном звуке, доносившемся до нее, когда кнут опускался на спину Оуэна, и о запахе крови привели Мейриону в ужас.
Широко расставив ноги, Годрик встал между ней и братом.
– Ну, что скажешь?
– Нет! – Слезы щипали ей глаза. – Демьен не виновен. Наклонившись ближе, Годрик провел большим пальцем по ее щеке:
– Зато ты виновна.
Байрон протянул хлыст, но Годрик не обратил на него внимания.
– Сестра… – начал Демьен, но Годрик властным взглядом заставил его замолчать; и тут Мейриона почувствовала, как испаряется ее гордость, сейчас она согласна была сделать все, что потребуется, лишь бы брат остался в безопасности.
– Чего ты хочешь? – Ее голос звучал еле слышно.
Внезапно лед в его глазах растаял, и вместо него загорелось голубое пламя. Годрик взял ее подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза. Чистый мужской запах наполнил все ее ощущения, так что у нее перехватило дыхание.
Горячее дыхание Годрика щекотало ей ухо.
– Я хочу, чтобы ты перестала со мной сражаться. Я хочу, чтобы ты с желанием легла в мою постель.
Страх в душе Мейрионы мгновенно превратился в ярость.
– Ах вот оно что! Ты совершишь насилие над моим телом или над моим братом? Дьявол, похотливое чудовище!
Монтгомери тотчас отпустил Демьена, и тот, неловко прихрамывая, побежал к своей лошади.
– Все будет не так, и ты это знаешь.
– Не так? Тогда как же?
Наклонившись, он медленным, отточенным движением поднял с земли гребень и поднес к ее глазам. Пятнышко красной крови осталось на золотом зубце. Его кровь.
– Выбирай, или я сделаю выбор за тебя. Мейриона судорожно сглотнула.
Годрик уперся руками в ствол дерева, и она оказалась в тюрьме из мускулов. Его тело, словно стена, окружало ее; запахи леса исчезли, остался только один – его запах.
Годрик наклонился вперед, так что его грудь коснулась ее сосков. Ощущение этого прикосновения, словно вспышка молнии, пронзило ее тело.
– Все будет совершенно не так, – прошептал он, касаясь губами ее губ.
Затем он поцеловал ее висок, бровь, переносицу, нос.
– Я знаю, как твоя кожа реагирует на мое прикосновение, и я чувствую биение твоего сердца.
– Это лишь гнев и страх.
Его руки медленно прошлись по ее плечам. Мейриона затрепетала, ее соски предательски набухли. Чуть отклонившись, чтобы между их телами появилось пространство, Годрик кончиками пальцев провел по ним, и вновь словно искра пронзила ее до самого женского естества.
– Нет, миледи, это не гнев и не страх, – пробормотал он.
Несмотря на то что между ними была ткань рубашки и платья, Мейриона чувствовала себя почти обнаженной.
Судорожно вздохнув, она оттолкнула его, не желая потворствовать растущему желанию. Тогда он взял пальцами завиток волос и потер его.
– Твоя страстность вполне соответствует твоим волосам.
– Всем известно, что рыжие волосы – к несчастью, – прошептала Мейриона.
– Не скажи! Мужчины сами создают свою удачу, а твоя страсть пробуждается каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе.
Не желая слушать его, Мейриона отвернулась.
– Страсть была между нами и тогда, много лет назад. – Он поцеловал ее бровь. – Она была, когда я уводил тебя из твоей комнаты. И сейчас она тоже здесь, несмотря на твой страх, твой гнев и несмотря на то что тебе не нравится, что я подобным образом предъявляю на тебя свои права.
Мейриона закрыла уши ладонями, но все равно ощущала его, чувствовала его запах. Она все еще хотела его.
– Я не могу.
– А я говорю: покорись. Это сражение тебе не выиграть.
– Мой отец… мой муж…
– Их здесь нет. – Он коснулся ее губ. – Здесь только ты и я. Позволь мне показать тебе, какое удовольствие способно испытать твое тело.