Где-то далеко от Каминска мчалась в ночи электричка. Стоя и сидя кемарили в ней люди. По-прежнему стояли в тамбуре Виктор и Валентина, по-прежнему бесновалась в соседнем вагоне пьяная компания, выясняя отношения между собой…
И сама земля мчалась куда-то в темноте космоса…
И вместе с ней в неизвестность летели жители одной шестой части суши, которых пьяный Внучек в своей записной книжке назвал заложниками очередных реформ.
Звонок телефона разбудил Внучека в начале десятого, и он сразу понял: что- то случилось. Звонил Узякин.
– Федя, – сказал он, – ты меня извини: твой шеф сказал, чтобы мы тебе ничего не говорили, но я все же решил брякнуть, а ты уж сам решай, как тебе поступить… На железке какая-то банда взяла заложников в поезде… Транспортная милиция умудрилась вагон отцепить и загнать в тупик… Ты меня понял?
– Да, – ответил Федя, холодея.
– Точно, – сказал Узякин, хотя Федя ничего не говорил, – там были эти, как их… пассажиры «поезда здоровья», оздровились, нечего сказать…
– Наталья?
– Точно не знаю, но шеф приказал тебя не трогать, так что вполне возможно…
– Куда прийти?
– Знаешь, выйди на улицу перед отделом и случайно попадись нам, мы сейчас выезжаем… Сделай так, а то твой шеф догадается, что мы тебя информировали…
Как одевался и как бежал по улице, по которой должны были ехать на подмогу транспортникам Узякин и его ребята, Федя не помнит…
Очнулся он, когда оказался в машине, рядом с незнакомым милиционером и шефом. Узякин сидел впереди, назад не оглядывался и ничего не говорил. Шеф же ворчал себе под нос что-то. Он, видимо, догадывался, что начмил все же позвонил Внучеку, и тот встретился им не случайно.
В железнодорожном тупике действительно стоял вагон. Несколько милиционеров в шинелях с короткоствольными автоматами в руках прятались за грудой бетонных плит, оставленных строителями в тупике и теперь очень пригодившихся… «Скорая помощь» стояла в отдалении, и Внучеку показалось, что из окна ее торчит голова вчерашнего медбрата. Видимо, транспорта не хватало, и «скорую» также как и милицию привлекли из соседнего района.
Из прятавшихся за плитами милиционеров выделялся высокий лейтенант с огромными, как у Буденного, усами.
– Что они требуют? – спросил его Внучек.
– Ничего, – ответил милиционер.
– Как? – изумился Внучек. – Но ведь это абсурд, для чего же тогда брать заложников?..
– А-а, – выругался милиционер, – тут вся жизнь абсурд… Они заявили, что каждые три часа будут отдавать по заложнику, если мы их не будем атаковать… А чтобы мы не подумали, что это ничего не значит, убили одного, правда, непонятно кого, то ли своего, то ли пассажира… А так все нормально…
– Что нормально?
– Отдают по одному человеку каждые три часа, но с перерезанными жилами на ногах…
– А вы?
– А что мы? Что мы можем сделать? Пойти на штурм – себя положить да и заложников тоже, а так они хотя и калеками будут, но жить останутся…
– Ну, а если их заинтересовать чем-нибудь? Поторговаться, а?
– Во-первых, нечем торговаться, а во-вторых, они ничего не хотят.
– Они что, камикадзе?
– Хрен его знает, кто они? Может быть, выродки, а может быть, и нет, хорошие люди, которых система довела до отчаяния, так сейчас все говорят…
– Много осталось пассажиров?
– Да вроде мало уже… Женщина там молодая, ехала из Каминска здоровье поправлять в Лужбу…
– А их?
– А их человек пять-шесть, но стреляет только один. Он, видать, большой спец. Выбрал удобную позицию, и к нему без трупов не подойти… Он стреляет, а все остальные беснуются… им удовольствие…
– И что же вы ждете?
– Вот непонятливый. Ждем, когда они нам последнюю женщину отдадут, а потом сами сдадутся, либо друг друга перестреляют… Это будет лучший вариант… На суд надежды никакой: он их психами признает, и все…
– Ну что там? – спросил подошедший Узякин.
– Сейчас проверим, – ответил Внучек и закричал: – Натка-а!
– …дя-я, – раздалось из вагона. После чего оттуда же послышался взрыв смеха.
– Узякин, – сказал Федя начмилу, – отвлеки стрелка с того края плит, а я доберусь до противоположных дверей вагона. Если меня не обманывает зрение, они даже не закрыты… Когда я буду туда забираться, стреляй без перерыва…
– Федор Степанович, – сказал шеф, – я вам запрещаю…
Феде хотелось послать шефа… но он сдержался. Идея обмануть стрелка возникла у него потому, что стреляющий, в отличие от остальных, находящихся в вагоне, то ли обколотых, то ли обкуренных, вынужден будет прятаться от выстрелов и не сможет контролировать обстановку вокруг вагона.
Федя взял автомат лейтенанта с усами, проверил заполненность магазина, дождался, пока Узякин уйдет к противоположному краю бетонных плит и даст очередь по окнам вагона, из которых вел огонь большой спец.
– Та-та, – четко, как на стрельбище, отсек Узякин два патрона, и полуоткрытое окно вагона разлетелось вдребезги.
Федя рванулся к вагону, не чуя ног под собой и моля Бога, чтобы дверь была открыта на самом деле.
Дверь была открыта. Осознав это, он проникся дикой злостью к усатому лейтенанту и его команде… То, что он проделал сейчас, они могли сделать с самого начала, и не было бы подрезанных жил и трупа под колесами вагона.
Узякин перестал стрелять, видимо, менял магазин.
«Он может это сделать, а я – нет», – подумал Федя, – значит, надо беречь патроны до полного визуального контакта со стрелком…»
Федя отдышался и махнул автоматом Узякину. Тотчас по противоположному концу ударила очередь. Внучек одним прыжком вскочил на буфер вагона, открыл дверь и прыгнул внутрь.
Впереди была другая дверь. Он ударил ее ногой и дал очередь вдоль коридора.
Узякин поливал огнем другой конец вагона так, что в воздухе постоянно висела туча осколков стекла, крошек пластика и дерева.
Следующим этапом его плана должен быть быстрый бросок к стрелку, но он не побежал, а остановился и начал стрелять в него через весь вагон.
Стрелок, который стоял к нему спиной, прогнулся и, завалившись назад, упал на пол. Из соседнего купе выскочил какой-то парень в штормовке и тоже свалился. Федя, перешагнув через его труп двинулся по коридору, стреляя в каждое купе, пока не кончились патроны. На него навалились Узякин и усатый лейтенант. Однако сбить с ног Внучека не удалось, и они некоторое время безуспешно возились в коридоре.
Мудрый Узякин догадался, наконец, и спросил, пыжась от натуги:
– Где она?
Федя сразу обмяк, как проколотая волейбольная камера, и опустился на пол.
– Там, – сказал он и кивнул головой в сторону, где лежал стрелок…
– Кто ее? – спросил Узякин.
– Ты, – ответил Федя, – он прикрылся ей, когда ты начал стрелять…
– Да-а, – ситуация, – сказал шеф, – а я ведь не советовал звонить ему домой, он в отпуске… теперь
