— Да. Между нами, — выдавила она наконец.
Молчание прервал неожиданно громкий звонок во входную дверь. Сьюзен вдруг остро осознала, что родители Бена уже здесь, ждут, когда им откроют. Однако Бен даже не взглянул в сторону двери.
— Нет, — медленно произнес он, — это не только бизнес. — И Сьюзен ощутила, как в ее измученной душе боль скрашивается надеждой и нежностью. Бен подошел к двери, но не открыл ее. Взгляд его по- прежнему был обращен к жене, словно он мог прочесть обуревавшие ее чувства. — Я порвал с Марьям не из-за того, что твой дядя посулил мне денег, и женился на тебе не ради того, чтобы наказать тебя и отомстить твоей семье. Я женился, потому что ты мне нужна.
С этими словами он распахнул дверь, приглашая родителей войти.
Ужин в обществе отца и матери Бена оказался не таким страшным, как опасалась Сьюзен. В присутствии супруга госпожа Асади-старшая вела себя тихо и скромно. Она молча прислушивалась к разговору сына и мужа, которые обсуждали дела и какие-то вопросы, связанные с религией.
Господин Асади-старший прилагал усилия к тому, чтобы включать в разговор и Сьюзен. Он внимательно слушал, когда она высказывала свою точку зрения, и вообще проявлял к ней вполне искреннюю теплоту и уважение.
После ужина они пили кофе, а мужчины еще и побаловали себя рюмкой-другой ликера, который, как пояснил Бен, изготавливают местные греки. Потом Бен и Сьюзен проводили родителей до машины, и те уехали.
Молодая пара стояла у входа, ни один из них не двигался с места. Наконец после долгого молчания Бен, отведя с лица Сьюзен медово-золотистый локон, заметил:
— Все получилось совсем неплохо.
— Да. Твой отец — просто прелесть.
— Не знаю, подходит ли к нему определение «прелесть», но ты ему явно понравилась. Собственно, на это я и рассчитывал.
— Зато твоя мать…
— Маме вообще трудно угодить. Но когда пойдут малыши, ее внуки, даю тебе слово, она смягчится.
Сердце Сьюзен болезненно сжалось. Она чувствовала себя предательницей. Давно пора, конечно, поговорить с Беном, но что она скажет? Как открыть ему правду? Во многом он вполне современный человек, но только не в том, что касается семьи и женщин, здесь он был весьма старомоден. Если она признается ему во всем, то неминуемо потеряет его.
Бен взял лицо Сьюзен в ладони и поднял к своему. Он смотрел на нее очень серьезно. А потом наклонился и поцеловал с разрывающей сердце нежностью, впитывая вкус ее губ, обещая тепло и надежду. Она тут же прильнула к нему, отчаянно ища его тепла, и стала целовать его, не обращая внимания на то, что по ее щекам заструились слезы. Однако Бен сразу заметил влагу на ее щеках и чуть отстранился.
— В чем дело?
Этого Сьюзен ему сказать не могла. Слова разрушили бы хрупкие узы, которые только-только начинали возникать между ними. И она снова притянула к себе голову мужа и прильнула губами к его губам. Они были влажными и солеными от ее слез, и Сьюзен стала целовать его, стирая следы своих слез. Она словно пробовала на вкус его и себя, и это будило давно забытые ею мечты о любви и нежности.
Пыл взаимной страсти в ту ночь потряс их обоих, однако для Сьюзен это стало настоящим откровением. Она поняла, что ее жизнь изменилась навеки, что никогда она не будет желать и любить мужчину так, как желала и любила Бена. Он обладал редким и ценным даром — в его характере сочетались сила и страсть, гордость и нежность…
Позже, когда они немного пришли в себя, Бен поцеловал влажный лоб молодой жены, затем прильнул к ее губам.
— Может, ты сама и не осознаешь этого, Сьюзен, но я тебе нужен не меньше, чем ты мне.
Сьюзен уютно устроилась на сгибе его могучей руки. Она видела его глаза, блеск его ослепительно белых зубов, тонкий профиль, отчетливо вырисовывавшийся в сумраке.
— Да, я знаю, какая-то часть моего существа действительно в тебе нуждается, — шепнула она.
Бен сразу как-то напрягся и судорожно втянул в себя воздух. Наконец он с силой выдохнул и, подняв руку, погладил Сьюзен по щеке, все еще разгоряченной после пылких любовных ласк.
— Я хочу иметь ребенка, твоего и моего. Хочу, чтобы у нас была настоящая семья. — Сердце Сьюзен сжалось, и она прижала кончики пальцев ко рту Бена: не надо больше ничего говорить! — Но ты ведь и сама это знаешь, — целуя кончики ее пальцев, произнес Бен. — Знаешь, что я хочу этого больше всего на свете.
— Я не создана для материнства, — хрипло прошептала Сьюзен.
— Неправда. Ты просто боишься, что не сможешь зачать ребенка, но я уверен, что хороший врач при современных методах лечения…
— Бен, ты просто не знаешь!
— Чего я не знаю? — Ничего ты не знаешь! — мысленно воскликнула она. — Сьюзен, ты моя жена, и я хочу создать с тобой полноценную семью.
Глаза Сьюзен отчаянно защипало, веки горели, наливаясь новыми слезами, и она прижалась лбом к плечу Бена, стараясь спрятать от него лицо, спрятать свое прошлое. Если он узнает правду, то станет презирать ее, а может, и возненавидит.
— Поговори со мной, — шепнул Бен, отстраняясь и укладывая Сьюзен на спину. Приподняв с ее шеи шелковистый локон, он нежно поцеловал прядку, затем прильнул губами к ключице Сьюзен. — Доверься мне.
— Я тебе и так доверяю.
И это была правда. Сьюзен доверяла Бену настолько, насколько вообще была способна кому-либо доверять. А как же противозачаточные пилюли? — злорадно шепнул внутренний голос, и Сьюзен в который раз охватила паника. Бен должен знать, что она предохраняется! Нет! — запротестовал тот же голос. Совершенно не обязательно ему знать. По крайней мере, сейчас. Когда-нибудь скажешь… когда он сможет ее понять… Ее мысли прервал шепот Бена:
— Я сделаю для тебя все на свете, дорогая.
— Не надо так говорить.
— Надо, потому что я тебя люблю.
Сьюзен несколько секунд лежала неподвижно, боясь даже дышать. Нет, он не мог такого сказать. Ей послышалось. Буйное воображение играет с ней злые шутки. Бен не может любить ее. А если ему это показалось, то только потому, что он не знает правды. Не знает, что представляет собой настоящая Сьюзен, которая уничтожала всех, кого любила.
— Посмотри на меня, — тихо, но настойчиво произнес Бен и, решительно взяв ее за подбородок, повернул голову Сьюзен к себе. Разумеется, он не понял, почему она плачет. — У нас обязательно будет ребенок. И мы будем очень счастливы. Обещаю!
Неделя шла за неделей, время летело просто стремительно. Бен был внимателен к Сьюзен, а его страсть — осязаемой и реальной. Они спали вместе, просыпались вместе, делили трапезу и никак не могли насытиться друг другом. И при этом как-то умудрились стать друзьями.
Два-три раза в неделю Бен брал жену с собой в офис, специально приглашал ее на крупные совещания, приносил домой некоторые деловые документы, чтобы обсудить их с ней. Сьюзен достало ума сообразить, что у Бена блестящие перспективы в плане бизнеса, однако финансовые подробности ее утомляли. Ей нравилось, когда Бен объяснял, почему принял то или иное решение, она искренне радовалась, когда ей удавалось разобраться в каком-то вопросе. Но возиться с цифрами или спорить по поводу какого- нибудь из его экономических прогнозов у Сьюзен не было ни малейшего желания. Волей-неволей приходилось признать, что работа Бена и его бизнес нагоняют на нее скуку. Хуже того, цифры в финансовых отчетах вскоре начинали казаться ей совершенно бессмысленными, словно муравьи, ползающие по листу бумаги.
— Нет, это не для меня, — пробормотала Сьюзен, захлопывая папку с очередным проектом и бросая
