племянница никогда не сможет смириться с тем образом жизни, который вела она сама.
Черт бы побрал Джамала Наримана и Бижана Асади вместе с ним!
Впрочем, сейчас не время о них думать. Надо сосредоточиться на своей цели. А ее цель — независимость и покой. Жизнь вдали от магнатов и олигархов. Она вернется в Париж или поедет на время в Лондон. Все будет зависеть от обстоятельств.
— Когда мы поженимся? — спросила Сьюзен, стараясь сохранять ровный тон.
— Сегодня, прямо в вашем доме, а потом сразу улетим.
— И куда же это?
— В Грецию. Сейчас как раз сезон, туда съезжается множество нужных людей, и мне надо кое с кем встретиться. А вы заодно отдохнете у моря.
— Можно узнать, чего конкретно вы от меня ждете?
Бен окинул ее взглядом, его лицо было непроницаемо.
— Как моя жена вы будете путешествовать вместе со мной. Когда я буду устраивать приемы, вы будете играть на них роль хозяйки. Что же касается семейной жизни, то мы будем везде появляться вместе и вести себя как настоящая супружеская пара.
— Но в действительности это будет лишь деловая связь?
— Совершенно верно.
— Ради ваших родителей?
— Именно.
Он не хочет разочаровывать родителей. Какой примерный сын, можно только восхищаться!
К счастью, ей незачем беспокоиться о семье Асади. Она пробудет с ним совсем недолго, так что выполнять все его требования не придется. Если они поженятся сегодня, то от долгожданной свободы ее будут отделять считанные часы.
— Что-нибудь еще? — сухо осведомилась Сьюзен, изо всех сил стараясь не выдать себя.
— Я рассчитываю на нормальную супружескую жизнь. — Бен тоже принял сухой официальный тон.
Так, ясно, подошли к стадии переговоров. Сделка в действии, остается лишь уточнить детали. Оба они знали об этом. Во рту у Сьюзен появился горький привкус, но отступать она уже не собиралась.
— Уточните, пожалуйста, что вы подразумеваете под «нормальной» жизнью.
— Я жду от вас верности. Лояльности. И честности.
В душе Сьюзен снова шевельнулось угрызение совести, но она поспешно прогнала его. Всю ее жизнь мужчины доминировали над ней, но теперь она будет сама себе хозяйкой.
— То есть?
— А что тут еще можно добавить?
Бен тоже проверял ее. Он прекрасно понимал, что очень многое остается недосказанным. Ведь еще даже не был затронут вопрос о физическом аспекте их супружеской жизни, и он висел в воздухе — тяжело и зловеще.
— Это ведь чистый брак по расчету, верно? — Сьюзен бросила взгляд на Бена, но тут же отвела глаза — пожалуй, слишком поспешно, но все же не настолько, чтобы не заметить искорки чего-то первобытного, мелькнувшей в его глазах. Нет, Бен вовсе не нервничал, напротив, его, похоже, беседа забавляла.
— От браков по расчету дети не рождаются. А мне нужны дети, — заявил он и, прежде чем Сьюзен успела возразить, продолжил: — Я приложу все усилия, чтобы вы были довольны. Я хочу сделать вас счастливой. Очень важно, чтобы мы оба получали удовлетворение от нашего брака. Секс — это естественная часть жизни, а между нами все должно быть естественно.
По спине Сьюзен пробежал холодок страха, ей даже показалось, что волосы у нее на затылке зашевелились. Кровь прилила к ее щекам, разливаясь жаром по всему телу.
— Мы ведь совсем не знаем друг друга, господин Асади.
— Поэтому-то я готов подождать, пока вы немного привыкнете ко мне и мы будем чувствовать себя в обществе друг друга достаточно… как бы это сказать? — комфортно, прежде чем станем близки.
Сьюзен снова залилась краской, ибо голос Бена внезапно зазвучал низко и приглушенно, затронув какие-то глубинные, первобытные струны в ее душе. На долю секунды она представила его тело совсем рядом, вкус его губ на своих губах…
При одной мысли о том, чтобы заняться с ним любовью, у Сьюзен перехватило дыхание. Каждый нерв в ее теле, казалось, приподнялся на цыпочки, остро отзываясь на присутствие этого мужчины. Скрестив руки на груди, она постаралась заглушить в себе нежданный голос плоти, внезапно возникшее желание снова стать женщиной. Такого с ней не было уже целую вечность!
— Вы хотите связать себя браком без любви? — не глядя на него, спросила она.
— Я хочу связать себя с вами.
Ох, как бы Сьюзен хотелось, чтобы хоть кто-нибудь в этом мире по-настоящему любил ее! Она судорожно вздохнула. В ее душе смешались боль и надежда, и она вдруг всем сердцем потянулась к Бену — вот если бы он любил ее!..
Хватит, одернула себя девушка. Бен ведь и словом не обмолвился о любви или о том, что она ему желанна. Он связывал себя с семьей Нариман, с ее дядей, но не с ней самой. Что это на нее нашло, неужели жизнь ее ничему не научила?
Ведь именно любовь к ней умело изображал Фрэнк, и она растаяла, отдалась ему всей душой и телом, а он растоптал ее. Нет, больше она такой ошибки не повторит, жизненный опыт чего-нибудь да стоит.
Собрав в кулак всю волю, Сьюзен твердо сказала себе, что ни сам Бен Асади, ни его обещания ничего для нее не значат. Главное для нее сейчас — улизнуть от дяди.
Подняв глаза, Сьюзен оглядела высокую каменную стену, окружавшую сад. Все окна дома выходили на эту стену, ни одно не смотрело на улицу. Здесь все было надежно спрятано от внешнего мира…
Однако она не забыла о том, что внешний мир существует, хотя в последние полтора года ей и казалось, что она готова навсегда похоронить себя за этой стеной. В ушах Сьюзен снова зазвучал похоронный звон, и сердце на мгновение сжалось болью. После долгого молчания она наконец заговорила.
— Если уж делать, так делать сейчас же, — выдавила девушка. — Не будем терять времени.
Церемония бракосочетания, проходившая прямо в доме, была совсем короткой. Прочитаны молитвы, сказаны ритуальные слова, затем короткое прощание с тетей Лале, и новобрачные уехали.
Сидя в лимузине, Сьюзен изо всех сил сжимала руки, стараясь не расплакаться. Прощание с тетей оказалось для нее чересчур тяжелым испытанием. Она и не предполагала, что ей будет так грустно расставаться с Лале. На мгновение Сьюзен стало страшно: ведь она покидала дом, где была отгорожена от всех забот и тревог внешнего мира, и уходила в неизвестность с совершенно незнакомым человеком. Хватит ли у нее сил и мужества встретиться лицом к лицу с этим миром, где она теперь будет совсем одна? Ведь прежде даже в самые тяжелые минуты Сьюзен знала, что за ее спиной стоят родители, всегда готовые прийти на помощь, сколько бы глупостей она ни натворила. Но больше всего ее терзало сомнение, сумеет ли она бросить вызов этому мужчине, который сидит сейчас рядом с ней…
Тяжелое кольцо с огромным изумрудом, окруженным бриллиантами, повернулось на ее пальце, и камни почти впились в руку Сьюзен. Бен уже успел сообщить ей, что кольцо не было семейной реликвией: после того как его отец разорился, все, имевшее хоть какую-то ценность, было продано. Это кольцо он купил только что — специально для своей невесты, и теперь оно оттягивало ей палец своей неимоверной тяжестью. Ну ладно, успокоила себя Сьюзен, все равно ей недолго осталось его носить. В ближайшие дни она снимет перстень с пальца и оставит на комоде или в ванной…
Эта мысль странным образом успокоила девушку. Впервые за последние годы она почувствовала, что снова живет. Теперь она станет действовать, а не просто отзываться на чужие действия, станет принимать самостоятельные решения и больше не будет чувствовать себя беспомощной.
Бросив мимолетный взгляд на тонкий профиль своего молодого мужа, она заметила, что вид у него озабоченный: он нахмурился, меж бровей отчетливо обозначилась морщинка. Темные волнистые волосы Бена были зачесаны назад, и, как ни странно, небольшие залысины над висками смягчали его суровые черты.
Можно себе представить, как он будет поражен — нет, скорее, разъярен, — когда обнаружит, что она
