с мыслями:
- У меня огромная новость, мисс Ифосс. Мы не помним себя от счастья. Берил ждет ребенка.
Мисс Ифосс поморгала глазами. Намазав гренок джемом, она сказала:
- Какая радость. Какие вы молодцы. Как миссис Датт будет довольна. А когда... это ожидается?
- Очень скоро. Очень скоро. - Мистер Датт сиял. - Естественно, Берил потеряла голову от радости. Целыми днями готовится.
- Перед таким событием масса забот.
- Масса! Берил помешалась на вязании. Такое впечатление, что она не может остановиться.
- Для женщины, мистер Датт, это самое важное событие жизни.
- Часто - и для мужчины, мисс Ифосс.
- Да, конечно.
- Мы опять воспряли духом.
- Я рада за вас. В прошлую встречу вы были такие убитые.
- Вы тогда сказали мудрые слова. Вы не представляете, как вы нас поддержали.
- Что вы, я совсем не умею утешать.
- Умеете. И Берил это потом признала. Это счастье, что мы вас тогда встретили.
- Спасибо, мистер Датт.
- В тяжелых обстоятельствах легко растеряться. Вы подсказали нам выход. Мы всегда будем благодарны вам.
- Вы меня переоцениваете.
- В тяге к ребенку есть особая сила. Заботиться о нем, дарить ему любовь и ласку - это, я полагаю, умеют все. А то, что в каждом из нас есть еще росток великодушия, - это понимают немногие.
- Чем старше я становлюсь, мистер Датт, тем больше убеждаюсь, что человеку очень мало дано понять. Я думаю, что ему вообще ничего не дано понять. Все прекрасное сложно и таинственно. Пусть оно таким и остается.
- Вы совершенно правы! Я то же самое говорю Берил. С удовольствием доведу до ее сведения, что вы разделяете мою мысль.
- У меня это не мысль, скорее - чувство.
- А кто нас убедит, что это разные вещи?
- Пожалуй.
- Мисс Ифосс, окажите мне услугу.
- Какую?
- Сущая безделица, но мне будет приятно. Можно я заплачу за ваш чай? И Берил будет приятно. Мисс Ифосс рассмеялась:
- Конечно, можно, мистер Датт.
И, выговорив эти простые слова, мисс Ифосс вдруг совершенно отчетливо поняла, что ей надлежит сделать.
Мисс Ифосс стала распродавать вещи. Она продавала их в разные руки, оставляя себе кое-что на подарки. Это заняло много времени, за всем надо было проследить. Она составляла длинные подробные списки, без которых голова ее уже не справлялась. Было грустно, когда сроднившаяся вещь уходила из дома, но умом она понимала: абсурдно чувствовать привязанность к вещам. Пусть к ним теперь привязываются другие; в конечном счете, и эти новые привязанности окажутся такими же ненадежными, как у нее.
Пусто и безрадостно стало в квартире. Остались только вещи, принадлежавшие домовладельцу. Она написала ему, что расторгает аренду.
Датты смотрели телевизор, когда прибыла мисс Ифосс.
Мистер Датт убрал звук и пошел открыть дверь. Он улыбнулся и молча провел ее в гостиную.
- Добро пожаловать, мисс Ифосс, - сказала миссис Датт. - Мы вас ждем. В руках у мисс Ифосс был маленький чемодан.
- Когда вы ожидаете ребенка, миссис Датт? - сказала она. - Надеюсь, я пришла вовремя?
- Точнее не бывает, мисс Ифосс, - сказал мистер Датт. - Берил ждет сегодня ночью.
На экране беззвучно и тревожно мелькало изображение. Одетый пиратом человек поглаживал головку попугая.
Мисс Ифосс не стала садиться.
- Я немного устала, - сказала она. - Что, если я сразу поднимусь наверх?
- Конечно, мисс Ифосс, - улыбнулась ей миссис Датт. - Конечно, дорогая. Дорогу вы знаете, правда?
? Да, - сказала мисс Ифосс, - дорогу я знаю.
Отель 'Ленивый месяц'
Миссис Данкерс поднесла к губам сигарету с розовым фильтром и прикурила от зажигалки на приборной доске. Огонек высветил на миг ее красивое удлиненное лицо с такими твердыми и острыми чертами, что они невольно наводили на мысль о резце скульптора. В темноте кабины она выпустила из ноздрей два столбика дыма и удовлетворенно вздохнула. Автомобиль тихо стоял на травянистой обочине шоссе в двухстах милях к северу от Лондона и только мягко сотрясался под порывами ветра. Перекрывая монотонный шум дождя, из радиоприемника спокойно и бесстрастно лилась популярная в тридцатые годы мелодия. До полуночи оставалось две минуты.
- Ну?
Дверца автомобиля хлопнула, и Данкерс уселся рядом с ней. Запахло сыростью; капли дождя потекли на ее теплые колени.
- Ну? - еще раз спросила миссис Данкерс.
Он завел мотор. Машина выползла на узкое шоссе, 'дворники' отчаянно боролись с ливнем, в мощном свете фар неожиданно близко вставала мокрая листва. Данкерс протер рукой ветровое стекло.
- Порядок, - промурлыкал он.
Машина ехала медленно, и гудение мотора терялось в шуме ветра, дождя, приглушенной музыки и постукивающих 'дворников'.
- Порядок? - переспросила миссис Данкерс. - Значит, дом - тот самый?
Он крутил баранку, следуя изгибам узкой дороги. Мелькнувшие в свете фар столбы и ворота резко высветились и остались позади - машина свернула на аллею парка.
- Да, - ответил он тихо, - тот самый.
Неожиданный трезвон в парадную дверь дома разбудил застывшего на кровати старика, и он нахмурился. Сначала он подумал, что это ветер, но услышал еще один резкий и властный звонок. Старик Кронин, единственный слуга в доме, поднялся с постели, натянул поверх пижамы пальто и кряхтя спустился вниз.
Данкерсы увидели, что в холле зажегся свет, услышали шаги Кронина и стук отодвигаемого засова. Муж выбросил окурок и подготовил нужную мину. Жена ежилась под дождем.
- Поздно уже, - проворчал старик в пижаме, когда путники рассказали ему, в чем дело. - Придется разбудить Марстонов, сэр. Сам я не могу решить.
- Холодно, дождь идет, - замурлыкал Данкерс, улыбаясь старику сквозь пышные усы. - В такую ночь и собаку на улицу не выгонишь. Войдите в наше положение.
- Не стоять же на пороге, - добавила миссис Данкерс. - Пустите хотя бы в дом. Они вошли, и Кронин провел их в просторную гостиную.
