хорошо пригнанной форме, которые невозможно было предвидеть заранее.
Наконец все было готово. Как-то вечером на закате «боинг» взлетел, а пятьдесят восемь инженеров и техников приготовились к отправке для выполнения нового задания в каком-нибудь другом месте.
Два дня спустя на аэродром Ганьсу-Б-10 приземлился означенный «боинг». Сразу стало ясно, что с ним что-то не так: на верхней грузовой кабине остались следы огня, а корпус почему-то излучал радиоактивность. На этот раз генерал-майор Ло Бин, похоже, не собирался отлучаться с аэродрома, и персонал уже предчувствовал, как на их головы полетят громы и молнии; но, когда начальник встретился с личным составом, лицо его было странно спокойным. Он поставил новую задачу: необычное оборудование, которое они устанавливали на самолет, надо было размонтировать – и как можно скорее.
Когда задание было выполнено, генерал-майор, казалось, был полностью удовлетворен; он даже объявил о вечеринке по случаю успешного завершения работ над проектом. Пятьдесят восемь инженеров и техников испытали удивление и радость; они не ожидали признания своих заслуг. Генерал-майор улетел на «боинге». Как только самолет скрылся из виду, немногочисленный постоянный штатный состав аэродрома любезно снабдил людей, по найму выполнявших технические работы, маотаем и шаосином.
Пирушка не очень-то походила на дипломатический прием. Бутылки выставили на козлы, обитые фанерой, – их на скорую руку установили в ангаре – и стаканов оказалось совсем мало, но это никого не огорчило. Команда аэродрома сделала все, что было в ее силах, для того чтобы пирушка приобрела характер безудержного веселья. Через пару часов штатные сотрудники незаметно покинули ангар, заперев за собой двери. Немного погодя в небо с рокотом поднялся вертолет, но люди настолько привыкли к звуку его мотора после многочисленных появлений генерал-майора на аэродроме, что не обратили на это внимания. Многие, перебрав спиртного, все равно ничего не сообразили бы даже если бы и расслышали шум.
Они выполнили задание, и общая радость еще более упрочила их уже устоявшиеся товарищеские отношения. Когда они, знакомясь, наконец рассказали друг другу о себе, для чего раньше просто не было времени, выяснилось, что ни у кого из них нет близких родственников.
Некоторые успели призадуматься над таким странным совпадением, когда из-за горизонта появился истребитель-бомбардировщик «Фэнтэн-А», летевший на высоте примерно триста метров. Когда на экране бортового локатора появился Б-10, пилот выпустил две ракеты «Хьюджис Эй-Джи-Эм-65 Маверик» класса «воздух–земля», завел самолет почти вертикально вверх, развернулся и ушел от аэродрома прежде, чем собравшиеся в ангаре успели расслышать звук его турбин. Ракеты точно накрыли цель.
Двумя днями позже на аэродром в последний раз прибыл генерал-майор Ло Бин, ведя за собой эскадрилью транспортных самолетов. Вместе с ним прибыл полковник Лай Цзяяо из штаба округа. Глядя на огромную, заваленную камнями воронку, которая образовалась на том месте, где раньше был ангар, оба офицера согласились, что это достойная сожаления случайность. Полковник Лай испытал успокоение, вызванное готовностью старшего по званию принять на себя ответственность за происшедшее – мол, пуск этих ракет на совести одного из пилотов, находящихся в непосредственном подчинении генерал-майора, – и предложением командира взять на себя также всю писанину. Генерал-майор также предложил держать этот инцидент в секрете, и полковник Лай Цзяяо, памятуя об отрицательном воздействии подобных инцидентов на продвижение по службе, после небольших колебаний согласился с коллегой.
Но один вопрос все же беспокоил полковника. Он, разумеется, признал тот факт, будто не был полностью осведомлен о том, что происходило на аэродроме Ганьсу-Б-10, и поинтересовался, действительно ли в момент взрыва на аэродроме не было людей, как говорилось в коротком рапорте. Генерал-майор был рад заверить его, что так оно и было.
В общем, наметилось лишь единственное расхождение во взглядах между двумя военными, и касалось оно дальнейшей судьбы аэродрома. Полковник оптимистически предположил, что все можно оставить так, как есть. Генерал-майор не согласился с этим, раздраженно заметив, что он привез полдюжины бульдозеров не ради смеха. Полковник, награжденный медалью «За подвиги во время войны» первой степени, получил свою награду скорее за осмотрительность, чем за безрассудную храбрость. Он снял свое предложение просто потому, что побоялся Ло Бина.
Его страх никак не был связан с внешним видом генеральского мундира. Лай Цзяяо нехотя признался себе, что, даже если бы этот человек разделся донага, он все равно внушал бы страх. Поэтому Лай отдал распоряжение выгружать бульдозеры. Через три часа работа была закончена. Песок начал медленно заметать то, что раньше было взлетной полосой, сравнивать вмятины от гусениц тракторов, сглаживать следы сапог…
В тот же час следующего дня уже ничто не напоминало о том, что в этом квадрате пустыни когда-то был аэродром. Кроме разве что братской могилы.
Глава 1
Диана услышала телефонный звонок, раздавшийся в кабинете директора дальше по коридору, когда застегивала последнюю пуговку на стеганой курточке Док Юна. На ханьгуле – корейском языке это имя означало «доброта», но в данный момент оно не слишком вязалось с мальчиком. Диана досадливо ворчала на малыша, ничем не помогавшего ей, а только нехотя поворачивавшегося из стороны в сторону, подчиняясь не слишком ласковым движениям ее рук, – ребенок не сопротивлялся, но и не демонстрировал радостной готовности. Тут к ней подошел Пак Сондо и сказал:
– Это тебя. Из Гонконга.
Кабинетом директора служила маленькая квадратная комнатушка, выкрашенная в белый. Там было жарко – в дополнение к трубам отопления, проходившим под полом, рядом с металлическим столом работал парафиновый обогреватель. Диана обрадовалась, обнаружив, что в кабинете никого нет.
– Алло?
– Диана!
– Привет, па.
– Диана…
Голос отца звучал приглушенно, словно она через стену подслушивала разговор, шедший в соседней комнате. За время долгой паузы, последовавшей за приветствиями, Диана догадалась, о чем пойдет речь. Ее сердце заколотилось, погнав кровь по венам с такой интенсивностью, на которую они не были рассчитаны.
– Диана, боюсь, тебе надо приготовиться к худшему. Доктора…
– Отдых. Ты же говорил, что матери просто нужен отдых. Набраться сил…
– Это не совсем так. Они… они хотят, чтобы ты приехала домой. – Диана слышала, как гудит парафиновый обогреватель. Она цеплялась за этот звук реальности. Он исходил из мира порядка и стабильности и не имел никакого отношения к водовороту, в который втягивал ее отец. – Джинни… твоя мать умирает.
Повисла еще одна долгая пауза, но очень насыщенная. Было странно, что отец и дочь все еще сохранили способность общаться без слов: в данную минуту каждый из них ощущал боль другого.
– Понятно. – Диана удивилась тому, как спокойно прозвучал ее голос. – Она знает?
– Да.
– Я постараюсь выехать как можно скорее.
– Спасибо. Позвони мне домой, когда будешь знать номер рейса и время вылета.
– Да. – Снова молчание. – Это все? Я имею в виду… нет, я не это хотела сказать. Па?
– Я здесь.
– С тобой все в порядке?
– Нормально.
– Как Мэт воспринял это?
– С ним тоже все нормально.
– Поцелуй его. И маму тоже. – Она глубоко вздохнула, ее начало трясти. – Я люблю тебя.
– Я тоже люблю тебя, Диана.
