– Будем надеяться, что это не так. Сегодня я дал ему слишком много пищи для размышлений. Во- первых, он не знает, какова ваша позиция. Что касается меня, он склоняется к мнению, что я – тайный ястреб, ему симпатизирующий; ему и в голову не может прийти иная причина, по которой я мог бы ознакомить его с операцией «Стальной коготь», или почему это я вдруг стал интересоваться ходом работ над «Молотом». Оказалось, что ему было все известно о «Стальном когте». Он отрицал это, но я следил за выражением его лица. Он все знал.
– Этого я и боялся.
– Я не сумел бы вытянуть из него сведения о том, каковы реальные успехи в осуществлении задания «Молот». И я помахал перед его глазами «Стальным когтем», но, несмотря на искушение, это не сработало. Он не выдал секрет. Гоин, мне потребуется ваша помощь.
– Какая?
– Нам нужно разузнать буквально все об этом человеке по имени Ло Бин. Иногда я думаю, что ни в коем случае не стоит верить холостякам: у них слишком много свободного времени. Но этот-то опасен, по- настоящему опасен. Я уже завел на него дело. А вам необходимо поработать над ним со своей стороны.
– Есть какие-нибудь зацепки?
– Кажется, одна. Ло Бин тратит слишком много для своего должностного оклада. Мы этим заинтересовались. Он связан с корпорацией, именуемой компанией «Грузовые перевозки Серединной Империи».
– Что это за объединение?
– Филиал государственной авиакомпании.
– И за какие же услуги он получает с них деньги?
– Он не самый первый из тех, кто пользуется высоким армейским званием. О, да это мне напомнило еще кое-что! Теперь я вижу логику, но сначала мне хотелось бы проверить это по твоим каналам. Если Ло Бин каким-то образом получает левые деньги, то ему рано или поздно потребуется совет специалиста, куда их вложить.
– Естественно.
– Здесь, скорее всего, он его не получит. Посему ему понадобится сообщник в Гонконге.
– А почему обязательно в Гонконге?
– Вообще-то необязательно, но подумай-ка о преимуществах! Кроме того, что это у него под носом, если он познакомится с кем-нибудь в Гонконге, у него появится еще один источник информации о том, что там происходит. А это немаловажно для человека, собирающегося завоевать эту территорию, разве не так?
– Может, и так. Вы наверняка много размышляли над этим.
На лице Суня появилось печальное выражение.
– Сегодня днем, когда я беседовал с ним, мне в голову пришла еще одна мысль, и она пугает меня.
– О чем вы?
– Допустим, это лучевое оружие уже значительно более совершенно, чем он позволяет себе обнаружить это. Ты читал отчет о недавних испытаниях в центре «Восточный ветер»?
– Да. Это просто ширма.
– Я того же мнения. Каждый, кто прочел бы этот отчет, пришел бы к заключению, что там балуются с фейерверками вместо того, чтобы заниматься разработкой нового вида оружия…
– Слишком мягко сказано… Но что вы там вычитали?
– Позволь мне задать тебе еще несколько вопросов. Во-первых, есть ли у американцев подобный опыт в уничтожении подобных спутников?
– Да.
– Как ты считаешь, это они сбили спутник?
– Не думаю. Это был их спутник, в конце концов, с их же оборудованием на борту.
– Но тогда зачем русским заниматься этим, то есть рисковать всем ради одного-единственного спутника?
Лицо Ван Гоина вдруг окаменело.
– Не думаете же вы в самом деле, что Ло Бин… Но с чего бы ему?..
Раздался стук в дверь. Сунь Шаньван знаком приказал начальнику штаба замолчать.
– Войдите!
Вошел один из секретарей.
– Прошу прощения за беспокойство, инспектор, но…
– Что случилось?
– Командование Пекинского гарнизона докладывает о крупных скоплениях людей в юго-западной части города. Ими руководят какие-то злостные элементы, остатки аппаратчиков и номенклатурных кадров, которых отправляли в деревни на перевоспитание. Столица наводнена слухами, моральный дух в рядах военной полиции чрезвычайно низок, а начальник гарнизона хотел бы срочно переговорить с вами.
Сунь обернулся к Вану с выражением безнадежности и хотел было что-то сказать, но секретарь продолжил:
– Кроме того, доктора Председателя обратились с просьбой… – Тон молодого человека был совершенно спокоен и деловит: – Они просили вас срочно прибыть. – Он кашлянул и неловко переступил с ноги на ногу. – Прошу меня извинить, но мне было приказано, чтобы я повторил: немедленно.
Сунь бросился из кабинета, за ним последовал Ван. Секретарь, которого звали Чжан Минжун, вернулся в свой кабинет и налил себе из общего термоса чашку жасминового чая. Настал желанный момент отдыха: он находился на дежурстве уже в течение девятнадцати часов, и усталость проступила в его облике манекена из витрины модного магазина. Он покончил с чаем и со вздохом придвинул к себе никогда не уменьшавшуюся кипу бумаг. И тут зазвонил телефон.
– Алло!
– Минжун?.. Это Гуанпу.
Молодой секретарь закусил губу. Гуанпу, отвечавший за железнодорожный транспорт, занимал соседнюю с Минжуном квартиру. К тому же он был постоянным представителем в местном уличном комитете и как таковой считался весьма важной персоной в обществе. Не из тех, кем можно пренебречь.
– Как дела?
– Занят.
Гуанпу намека не уловил.
– Да, я подумал было, каковы твои успехи в том поручении, что я тебе давал? – Он понизил голос. – Совершенно не хотелось бы просить тебя пользоваться твоими связями, но мне не к кому больше обратиться.
Чжан Минжун подавил зевок и постарался сосредоточиться.
– В принципе, кое-что есть. Но новости не особенно приятные.
– Ты можешь мне сказать?
– Не по телефону. Послушай, почему бы тебе не пригласить эту девушку к себе на квартиру сегодня вечером, а? А я бы заглянул к тебе по пути домой?
– Будет сделано. Ну, скажем… часов в восемь?
– Нет. – Минжун обвел взглядом офис. В нем стояло четыре стола, но ни за одним из них уже не было сотрудников – все разошлись по домам, валясь от изнеможения. Коли Сунь ушел к одру Председателя, то… одним меньше, одним больше – какая разница? – Пораньше. Я уже ухожу.
Уходя, он ненадолго задержался у стола, на котором он вместе со своими сотрудниками в обязательном порядке занимался составлением мозаичной картины из двух тысяч элементов. На ней была изображена гора Фудзи: огромное пространство синего неба, снеговая шапка, размытые очертания огромной вершины, а у подножия – цветы. Усилий хватило бы до скончания века, однако всем нравилось возиться с мозаикой. Это стимулировало работу мозга: поиск внешне несопоставимых деталей путем обнаружения какого-то общего признака компенсировался удовлетворением от того, что внезапно отыскивался действительно нужный фрагмент. Параллель с повседневными обязанностями была
