Прошин устроился рядом на сиденье и выдал длинную тираду в адрес Троцкого, рассмеявшегося при этом.
– У тебя есть жалобы? – спросил он. – Направь их, пожалуйста, послу. Нет, ну и дела: однако мы заранее знали, что вы облажаетесь, поэтому и кружили неподалеку. Можете не спешить с благодарностями.
Водитель, почти положив машину набок, обогнул Гайд-парк, и они помчались по Пикадилли. Вой сирен позади приближался.
– По-моему, ты обожаешь голых женщин. – Троцкий с улыбкой обратился к Сэнгстеру.
Тот, похоже, оживился; вполне возможно, что от перспективы побегать по Лондону от британских полицейских.
Шофер резко затормозил. Прошин вытолкал Сэнгстера из машины. Американца ослепили яркие многоцветные огни, вспышки света. Он увидел перед собой арочный вход, обрамленный розовыми лампочками. Прошин схватил его за руку и потянул за собой. Оба почти бежали по крутым ступенькам вниз. Там внизу оказалась дверь, которая распахнулась, обнажив за собой сгусток тьмы. Оттуда вдруг громыхнул оглушительный рок. Сэнгстер помедлил на пороге, оглянулся и рухнул в ближайшее кресло. Прошин дружески хлопнул его рукой по плечу.
– Что за черт?..
– Это мой клуб.
– Твой что?
– Мой клуб. Мы – в Сохо.
Где-то слева от Сэнгстера разбилась бутылка, затем последовал смачный удар кулака в чью-то кость.
– Тебе здесь понравится, – заверил его Прошин.
– А остальные?..
– В данный момент наши коллеги на пути в безопасное место и уже сменили номера на машине. Водитель очень опытный, не волнуйся. Его не поймают. Итак, давай-ка выпьем, расслабимся, а?
Сэнгстер уже отдышался. Ему хотелось сказать Прошину многое: например, как это русский осмелился привезти в Лондон пистолет, неужели он всегда работает в такой сумасшедшей манере, непродуманно… Как он собирается объяснить смерть Лэя своим хозяевам? Но усталость сковала его – из него словно выпустили воздух. Он расслабился так неожиданно и настолько полностью, что сказал только:
– А где же голые женщины?
До него донесся громкий радостный хохот Прошина, перекрывший шум драки, которая уже разгорелась в темноте где-то совсем рядом.
Глава 12
Диана, потрясенная, оглядывала прихожую перестроенного дома:
– Да она же огромная!
Кайхуэй улыбнулась, стряхивая воду с зонтика, и пригласила гостью:
– Проходи.
Она провела племянницу на кухню. Диана задержалась на пороге, убежденная, что стала жертвой собственной иллюзии. А может, все подстроено? Комната была больше примерно раза в четыре по сравнению с прежней. В ней горели лампы, стоял высокий синий холодильник, была электрическая плита, а рядом газовая горелка. Тут же огромный стол, а над раковиной краны. Под раковиной пристроилась маленькая стиральная машина. На тумбочке воцарился телевизор. Он работал! Конечно, качество цветного изображения оставляло желать лучшего, но это не так уж важно. Диана помнила эту кухню хуже, чем остальные помещения дома, хотя некоторые впечатления сохранились в памяти. В 1988 году здесь не было ни водопровода, ни электричества, ни телевидения. Она знала, что ее приезд в Чаян будет полон новых ощущений и воспоминаний. Но ничто не предвещало такого множества разительных перемен, которые произошли за прошедшие годы. Диана вдруг ощутила дрожь в коленях. Она подошла к столу и опустилась на стул. Силы оставили ее.
Дождь бушевал, начиная с того момента, когда автобус рано утром выехал из Чэнду, столицы провинции Сычуань. Она смотрела в окно, безуспешно пытаясь проникнуть взглядом за завесу дождя, лившего не переставая из серых низких туч.
Перед заходом солнца автобус въехал в деревню.
Она сразу же увидела, что в Чаяне произошли перемены. Саманные домишки, которые запомнились ей в прежний визит, почти исчезли, уступив место современным двух- и трехэтажным зданиям, крытым красной черепицей. Перед самым большим домом стояли несколько старых машин… Конечно, сюда уже проложили дорогу, и кругом возвышались опоры с электрическими и телефонными проводами. Когда она была здесь в последний раз, единственными опорами служили коромысла, на которых люди переносили тяжести. Но если деревня переменилась, то уж ее тетя и подавно. Кайхуэй запомнилась Диане пожилой, усталой крестьянкой с мозолистыми руками, вечно ходившей в одном и том же: мешковатые брюки и рваная куртка, давным-давно вылинявшие. Кто же эта стройная женщина со свежей химической завивкой, одетая в яркое цветастое платье? Раньше Кайхуэй была бедной, но гостеприимной, вымотанной, но деловитой. Теперь в ней появилось что-то новое, и Диана не могла определить, что же именно.
– Где Чжаоди? – спросила она, невольно выпрямляя спину. – Где она?
– Уехала на рынок вместе с Минчао. Они вернутся послезавтра.
Минчао – брат Кайхуэй и Джинни. Они с Чжаоди сыграли свадьбу как раз в то время, когда Диана вынуждена была жить в этой деревне. Она огорчилась, что родственников не оказалось дома.
– Простите, мисс. Меня зовут Линчу.
Удивленная Диана обернулась и увидела молодого человека, вышедшего из смежной комнаты. По его внешнему виду ему нельзя было дать больше восемнадцати, но лицо у него было суровое и какое-то взрослое. Белый бинт закрывал пол-лба и правый глаз; видимая часть черепа была выбрита до синевы, и создавалось впечатление, словно кто-то посыпал его голову пеплом.
– Боже мой! Что ты сделал со своей головой?
Молодой человек грустно улыбнулся:
– Я? Ничего. Это Народная вооруженная полиция.
Видя, что она не поняла, он продолжал:
– Я раньше жил в этой деревне. А мои родители все еще живут здесь. Я… Я был студентом в техническом училище номер три в Чунцине.
– Почему был?..
– Две недели назад несколько молодых учителей и некоторые студенты попытались вновь ввести декады политической борьбы. Полиция их разогнала. Многих арестовали. Я шел в училище, когда облава заканчивалась. В полиции посчитали, что я – один из вредных элементов, поэтому забрали и меня.
– А тебя избили?
Линчу кивнул.
– По крайней мере, меня хоть отпустили. Многие мои друзья все еще в тюрьме. Но я дал подписку о невыезде: я должен оставаться в своей деревне до тех пор, пока мне не разрешат ее покинуть. – Он кивком указал на Кайхуэй. – Тетушка попросила меня быть твоим переводчиком.
– Ты говоришь на хорошем английском.
– Да уж, неплохо. – В его реакции на оценку его заурядного перевода было нечто странное.
Кайхуэй прервала его, произнеся несколько слов на приглушенном китайском.
– Да, – ответил Линчу. – Сейчас мы сядем поесть. Вы, должно быть, очень устали, мисс…
– Диана. Меня зовут Диана.
Линчу не ответил. Он уже суетился, помогая Кайхуэй вынимать из электрической духовки двух огромных зажаренных кур. Диана с жадностью набросилась на еду. После ужина она помогла Кайхуэй убрать со стола посуду. К своему удивлению, она обнаружила, что в раковине полным-полно грязного белья.
