– Ты имеешь в виду… военные танки?
– Да. «Т-пятьдесят девять». Двадцать штук. И… солдаты.
Диана испуганно сглотнула.
– Сколько?
– Я насчитал три вагона. Потом поезд тронулся, я…
Он сел поближе к Диане.
– С тобой все в порядке?
– Да.
– Я хотел спросить тебя… Почему ты убежала от меня?
Она долго молчала.
– Не знаю.
Он ждал продолжения.
– Я не доверяла тебе. Ты так много лгал мне. Я не могла решить, буду ли я в большей безопасности с тобой… или без тебя.
– Понятно.
– И… и мне казалось, что я такая обуза для тебя… Если под конец ты сказал мне правду, то я неминуемо обрекала тебя на неприятности. Я подумала, что, если я убегу, ты сможешь доказать им, что это не твоя вина. Как-нибудь…
– А теперь?
Она вздохнула.
– Не знаю. После того как я увидела, что случилось с той девушкой, я не могла и подумать, чтобы остаться одной. Даже при том, что я не знаю, чего мне ждать от тебя.
Долгое время после этого единственное, что нарушило тишину, был стук колес. Поезд мчал их сквозь ночь на юг.
– Странно.
– М-м? – Диана уже успела задремать.
– Странно то, что ты думала обо мне, когда решила сбежать. Ты сказала, что не хотела навлечь на меня неприятности…
– Да. – Она поняла, что он имел в виду. – В какой-то степени я позаботилась о тебе.
– Я должен спросить… теперь-то ты мне доверяешь?
– Я не верю, когда ты говоришь, что любишь меня. – Она вздохнула, зная, что причиняет ему боль. – Прости.
– Было бы странно, если бы ты поверила.
– Но все же… – Она посмотрела вверх, туда, где, как ей казалось, должно находиться его лицо, но темнота не позволила ей заглянуть ему в глаза. – Я… я думаю, что что-то в тебе изменилось. Твои намерения изменились. Я не знаю почему. Может быть, потому, что ты уже не чувствуешь себя в безопасности в Китае.
– Все гораздо проще. Ты спасла мне жизнь. – Он помолчал. – Ты знала, что я предал тебя. Мы же боролись в грузовике, ты помнишь? Когда мы налетели на заграждение возле Гуйяна. Ты тогда просто имела право уехать. Но ты крикнула мне. Даже зная, что я… Спасибо тебе. – И он замолчал.
Она начала плакать, и он поцеловал ее в щеку, очень нежно. Потом он отполз к другой стенке вагона и лег там, положив голову на руки и глядя в потолок.
Диана прислонилась к стене и бессознательно погладила свою джинсовую куртку, прижав ее к себе. «Я люблю моих сирот» – какая прекрасная штука эти сироты. Ни дома, ни матери.
Как я сама.
Чан Пин ночью всегда отодвигался подальше от нее, а она хотела бы оказаться в его объятиях, просто для поддержки и утешения, но он опять мог неверно истолковать это. Воспоминания о виденном ею изнасиловании все еще будоражили ее мозг. Она оставалась настороженной, опасаясь любой возможности нападения.
Он нужен мне. Я хочу его. Мне одиноко, страшно…
Она попыталась разглядеть его в темноте.
Ты тоже хочешь меня, я знаю это. И я так сильно хочу тебя. Я захотела тебя почти с самого начала…
Здесь была ловушка. Часть той же самой ловушки, что и его любовь к ней…
– Чан Пин, – позвала она.
Нет ответа.
Диана приподнялась на коленях.
– Чан Пин?
Его дыхание было спокойным. Он спал. Диана медленно откинулась назад к стене вагона.
Поезд прогрохотал на стрелках, выбираясь на главный путь, по которому под четкий аккомпанемент последовательно повторявшегося перестука колес, означавшего начало всякого скоростного передвижения по железной дороге, пустился на юг.
Глава 26
Прошин спрятался за переборкой корпуса. Сэнгстер оттащил русского в сторону и, навалившись, прижал его к полу.
– Ты думаешь, пули не пробьют алюминиевый корпус? – прорычал он. – Сматываемся!
Прошин скользнул к полетной палубе. Но не успел он сместиться и на полметра, как очередь снова ударила по корпусу; над иллюминаторами возник неровный ряд рваных отверстий, будто с той стороны работал какой-то клепальщик-неумеха. Прошин дважды перекатился по полу и метнулся дальше.
Тем временем Сэнгстер бросил быстрый взгляд на часы.
– Осталось две минуты двадцать секунд…
Хотя стрельба прекратилась, он понял, что это всего лишь временная передышка. У него не было оружия, но он знал, что каким-то образом он должен отвлечь нападающих, не дать им окружить самолет. Он по-пластунски подполз к одной из грузовых дверей и на мгновение высунул голову – через секунду раздалась длинная очередь. Он нырнул назад и в сторону, молясь, чтобы они не раскусили его план. Следующая очередь пришлась высоко, пройдясь по потолку напротив и разбив один из светильников аварийного освещения.
Тут он услышал, как заработал двигатель. Ну конечно! Они отведут платформу-подъемник подальше… затем они посадят на нее стрелков и поднимут на один уровень с грузовой дверью… Господи!
– Быстрее! – закричал он.
– Готово! – проскальзывая между контейнерами, русский опрокинул ряд поддонов. Вдруг пол под его ногами словно взорвался, и он с криком подпрыгнул; но пули, должно быть, отрикошетили от контейнера, потому что на Прошине не оказалось и царапины. Секунду спустя Сэнгстер расслышал раздавшиеся снаружи команды на высоких тонах, и стрельба снова прекратилась. Можно было догадаться почему: стреляя снизу вверх, через пол, нетрудно попасть в баки…
Прошин приземлился рядом с глухим стуком, глаза его сузились от боли.
– Ранен?
Прошин покачал головой.
– Грохот… ужасный.
– Осталось недолго. Взрыватель?
– Десять секунд.
Сэнгстер мотнул головой в сторону правой грузовой двери.
– Тогда пошли!
Прошин вскочил на ноги и бросился к рычагу открывания двери. Когда он начал поднимать его вверх, завизжала новая серия пуль, рикошетя от корпуса, но на этот раз очередь прошлась по более пологой
