ПУГАНАЯ РЫБА
Я совершенно не представлял себе, что говорить и как действовать, когда незнакомая молодая женщина вдруг признаётся, что виновна в убийстве,— опыта у меня было маловато. Может, надо было сказать, что-де каждое ее слово отныне может быть использовано против нее в суде. А может, крепко взять ее за плечо и ввести в квартиру.
Ничего такого я не сделал. Я просто стоял и удивленно смотрел на нее. По всей видимости, нервы ее были на пределе: бледное лицо, по контрасту с рыжими волосами казавшееся бескровным, застыло как маска, глаза неестественно большие, блестящие, дыхание учащенное.
— Может, войдем в квартиру? — наконец сказал я.
Ее пальцы комкали носовой платок.
— Вы, наверно, из полиции? — быстро спросила она.
— Нет. Полиция там.— Я жестом показал на дверь.
Она вдруг судорожно схватила меня за руку и прошептала:
— Что случилось? Он… он умер?
Глядя прямо в переливчато-зеленые глаза, я кивнул. Она было хотела что-то сказать, но передумала. Взгляд опустел, рука безвольно упала.
— О Господи,— пролепетала она и потеряла сознание, я едва успел ее подхватить.
На руках я внес ее в холл. Она была поразительно легкая, хотя ростом выше среднего. Пока я шел через пустую столовую, она что-то невнятно бормотала и жалобно, как ребенок, всхлипывала. Уложив ее в библиотеке на тахту, я вернулся в столовую — за водой. Обок резного серванта была приоткрытая дверь. Не иначе как вход во владения кухарки, решил я, толкнул дверь и очутился в маленькой буфетной, которая коридорчиком соединялась с просторной современной кухней.
У покрытого клеенкой стола сидела пухленькая седая старушка с живыми черными глазами. А перед нею стояли Веспер Юнсон и один из его людей.
— Значит, раньше вы его никогда не видели,— сказал начальник уголовной полиции.
Старушка тряхнула головой.
— Я же сказала и отступаться от своих слов не собираюсь,— твердо произнесла она.— Того человека я никогда не видала.
— Но разве вы не спросили, как его зовут?
Она обиженно взглянула на него и с достоинством ответила:
— Вы что же, думаете, я впущу человека в дом, не спросивши, кто он такой? Только он не назвался. Сказал, что договорился с директором о встрече, и все.
Веспер Юнсон кивнул. Тут он заметил на пороге меня и недоуменно поднял кустистые брови. Я попросил его выйти на два слова.
В буфетной я взорвал свою бомбу:
— Там женщина, утверждает, что во всем виновата она.
Юнсон прямо подскочил, будто его булавкой кольнули, и с жаром спросил:
— Где?
— В библиотеке.
— Рассказывайте,— скомандовал он.
Я описал драматическую встречу на лестнице. Он задумчиво потеребил усы, хмыкнул и вперевалку устремился через столовую в библиотеку. Я поспешил за ним.
У раздвижной двери я вспомнил про воду, но тотчас сообразил, что нужда в этом уже отпала. Рыжеволосая поднялась с тахты и, стоя у окна, пудрила носик. Заметив нас, она торопливо спрятала пудреницу и зеркальце в красную лаковую сумочку и пошла нам навстречу.
— Кто вы? — спросил Веспер Юнсон.
— Хелен Лесслер,— тихо ответила она.— Я жена… вернее, бывшая жена Гильберта Лесслера.
— А я — начальник уголовной полиции Юнсон,— сказал он, жестом предложив ей сесть в одно из кожаных кресел.— Что вы имеете в виду, говоря, что вы бывшая жена Гильберта Лесслера? — спросил он, опустившись в кресло наискось от нее и закурив.
Она сидела совершенно прямо, теребя ручку сумки.
— Мы с мужем разъехались,— пояснила она.— Как раз сегодня я хотела подать на развод.
Юнсон повертел в пальцах сигарету.
— Та-ак.
— Вообще-то я собиралась пойти к адвокату вчера,— продолжала она,— но не смогла.
Он кивнул, достал свой черный блокнот и авторучку.
— Где вы были вчера вечером?
— Дома,— ответила она.— У меня квартирка в Ердет[9], на Фурусундсгатан, восемнадцать.
Веспер Юнсон заскрипел пером и задал следующий вопрос:
— Весь вечер?
Она наклонила голову.
— Я лежала в постели. У меня болела голова.
Он поднял брови, взгляд вопросительно метнулся ко мне и тотчас же вернулся к Хелен Лесслер.
— Вы признались фотографу Фрибергу, что виноваты в смерти вашего свекра. Он скончался вчера около десяти часов вечера.
Зеленые глаза потупились.
— Я могла этому помешать,— пробормотала она.— Я понимала, что он…
Она умолкла и рукой закрыла лицо.
— Рассказывайте,— мягко сказал Веспер Юнсон.— Все, с самого начала.
Она вздохнула, подняла голову, отвела назад рыжие локоны.
— С самого начала? С того времени, как я познакомилась с мужем?
— Да, пожалуйста,— сказал Юнсон.
— Мы познакомились немногим больше двух лет назад,— нерешительно начала она.— Он тогда был летчиком и совершил вынужденную посадку вблизи моего дома. У моих родителей усадьба в Уппланде, недалеко от Экольсунда. Вскоре мы поженились, на Иванов день. Правда, дальше все пошло как-то не так, и счастливым наш брак не назовешь. Мой муж не создан для семейной жизни, да и я, наверно, тоже. Я довольно скоро поняла, что наш брак — ошибка, и мы решили разойтись.
— Ваш муж нисколько не возражал против этого шага, считал его правильным? — спросил начальник уголовной полиции.
Она пожала плечами.
— По-моему, он вообще не думал о том, что женат. Во всяком случае, жил он именно так.
— Значит, на разводе настаивали вы?
Она кивнула и просто, без затей сказала:
— Я представляла себе брак по-другому. Но муж не возражал. Для него это было вроде приглашения на обед, которое можно принять или отклонить. Он не видел никакой разницы, ему было все равно.
Веспер Юнсон задумчиво прикусил верхнюю губу.
— Ну а ваши собственные чувства к мужу?
— Их давно уже нет,— ответила она.— И ничего тут не поделаешь. Он, конечно, по натуре не злой, может, даже весьма добрый и милый, но для меня он стал чужим.
Я вздрогнул. «Он не злой»,— сказала Хелен. Разве ей не известно, что Гильберт Лесслер тоже мертв? Или это чистое притворство? Я украдкой взглянул на Веспера Юнсона. Он сидел с непроницаемым видом и чертил в блокноте какие-то корявые загогулины.
— Итак, вчера вы собирались к адвокату, чтобы подписать бракоразводные документы? — наконец
