Молодой Денер, похоже, был ошеломлен.
— Да,— подтвердил он.
— Вы знали, что ваши коллеги там, потому и зашли в «Риш». Вообще-то вы редко бываете в таких местах. Алиби себе хотели обеспечить, а?
Винсент Денер молчал. Ни дать ни взять школьник-переросток перед директором. Веспер Юнсон продолжал:
— Отпираться бессмысленно. Фрекен Таппер сегодня утром все мне рассказала.
Испуг и замешательство проступили сквозь угрюмую маску.
— Хильда? — хрипло вырвалось у него.
Взгляд полицейского был полон укоризны.
— Нехорошо с вашей стороны играть на ее преданности.
— У меня и в мыслях этого не было,— запротестовал он.
— Не объявившись, вы заставили ее лгать дальше.
— Знаю,— в отчаянии сказал он.
Веспер Юнсон смотрел на него с симпатией.
— Выкладывайте-ка все начистоту, молодой человек, спать крепче будете.
Он глубоко вздохнул.
— Мы с ребятами хотим поставить шиллеровскую «Смерть Валленштейна». Но у меня нет денег. А театральное помещение так просто не сдают, требуют финансовых поручительств.
— Вы обращались за помощью к матери?
Он горько усмехнулся.
— Мама не даст мне ни гроша. Она никогда не одобряла мое увлечение театром… Хотела, чтобы я стал офицером, как папа, или дельцом.
Веспер Юнсон кивнул.
— Понимаю. Обычная, старая песня.
— Насчет помещения я все же договорился, оставалось только внести гарантийный залог — пять тысяч крон. Я потыкался туда-сюда, попробовал собрать деньги по подписке, но безуспешно. И в конце концов подумал: а вдруг мамин брат Свен Лесслер согласится на это? Он всегда был щедр ко мне, прошлый год выручил с семестровым взносом в училище. Конечно, тайком от мамы… Ну так вот, в этот вторник владельцы помещения ждали ответа. Значит, с дядей нужно было поговорить раньше. Но дни шли, а он все сидел в горах, не возвращался. И написать я не мог — никто ведь не знал, где он находится… В минувший понедельник был крайний срок. Я позвонил Хильде — не то два, не то три раза, но о дяде по-прежнему ни слуху ни духу. В итоге она обещала позвонить, как только что-нибудь узнает. И действительно позвонила. В самом начале шестого. Сказала, что дядя наконец-то вернулся в Стокгольм. Но говорить об этом никому нельзя, даже маме.— Он скривился. — Ну, это-то было нетрудно… Когда дядя придет домой, Хильда не знала. Он ей сказал, что пообедает в городе и ждать его не надо. Но я-то не мог не повидать его в этот день, ведь назавтра надо было сообщить насчет гарантийного залога. Я здорово нервничал и понятия не имел, как поступить. В конце концов решил, что лучше всего поехать к дяде на квартиру и ждать там.
Винсент Денер умолк, ослабил ворот рубашки. Он явно был взбудоражен и чувствовал себя не в своей тарелке.
— И вы отправились на Урведерсгренд? — мягко спросил Веспер Юнсон.
Парень не отрывал глаз от выцветшего коврика возле кровати.
— Да.
— И приехали вы туда около половины девятого?
Он кивнул.
— А открыла вам фрекен Таппер?
— Да,— прошептал он.
— И что же?
— Она сказала, что дяди еще нет, но я могу подождать. Само собой, я должен помалкивать, что узнал от нее о дядином возвращении. Зашел, дескать, совершенно случайно… Я поднялся наверх, в гостиную. Немного погодя на лестнице послышались шаги…
— Минутку, — перебил Веспер Юнсон.— Вы ничего не пили в баре?
— Нет, — ответил он,— ничего спиртного. Только стакан содовой. В горле ужасно пересохло.
— Вы сели на диван у бара и выпили воду?
— Нет, поставил стакан на стойку и отошел к радиоле.
Начальник уголовной полиции присвистнул.
— Я включил пластинку. Вальс из «Кавалера розы». Чудесная музыка. По-моему, лучше ее просто на свете нет.
— И тут вы услыхали шаги?
— Да. Сперва я подумал, что это дядя, а оказалось — кузен, Гильберт Лесслер. Он спросил, что я делаю здесь наверху, но я объяснять не стал — ему-то какое дело? Он открыл бар, налил себе коньяку. Было заметно, что мое присутствие действует ему на нервы. Он все время ко мне цеплялся.
— Из-за чего?
Голос у него дрогнул.
— Ну… как вам сказать… из-за всякого-разного. Насмехался над моими театральными планами.
— А фрекен Исинг не упоминал?
Парень буркнул что-то невразумительное.
— Понятно,— сказал Веспер Юнсон.— А вы ему что ответили?
— Ничего. Правда, мы чуть не подрались. Он вдруг сказал, чтобы я выключил радиолу. Его, мол, тошнит от этих сантиментов. Я тоже разозлился и сказал: что хочу, то и завожу. Тогда он заорал, что мне, дескать, вообще нечего тут делать. И толкнул меня, ну а я его. Пластинку мы, кажется, испортили. Очень уж она противно скрежетнула.
Винсент Денер замолчал, отбросил непослушный вихор.
— Долго еще дрались? — спросил полицейский начальник.
— Нет,— тихо ответил он.— Я послал его к черту И спустился в библиотеку.
— И что же вы делали в библиотеке?
— Сперва ничего. Я просто кипел от злости. Чего уж тут хорошего — отступить перед Гильбертом, но у меня не было другого выхода. А вообще-то я мог свалить его одной левой.
— Значит, вы метались по библиотеке, будто лев по клетке?
На крупном, но детском лице мелькнула тень улыбки.
— Вначале так и было. А потом я успокоился.
— И решили поиграть в бильярд? — спросил Веспер Юнсон.
— Не-ет. Я взял энциклопедию, если быть точным — Шведскую энциклопедию. Хотел посмотреть, как выглядело ручное огнестрельное оружие времен Тридцатилетней войны.
— Ага, для постановки?
— Да. В «Смерти Валленштейна» появляются несколько вооруженных солдат.
— Значит, посмотрели, как оно выглядит?
Он покачал головой.
— Не успел. Только я открыл книгу, как наверху послышался шум, а затем громкий хлопок. Я долго стоял, не двигаясь, глядя в пространство. До меня толком и не дошло, что это был выстрел. Потом я отложил книгу и прошел к раздвижным дверям. Они каким-то образом захлопнулись, и я изрядно повозился, пока открыл. Однако в столовой…
— Значит, войдя в библиотеку, вы закрыли за собой дверь? — перебил Веспер Юнсон.
Он кивнул.
— Со злости я рванул ее слишком сильно. Наверно, оттого она и захлопнулась.
— А что произошло дальше?
— В столовой никого не было. Правда, мне казалось, что и шум, и хлопок донеслись откуда-то сверху, поэтому я поднялся на второй этаж.— Он облизнул губы и, помолчав, тихо выговорил: — И там я увидел его.
