яйцом. Запил все молоком, а бутылку с остатками аккуратно заткнул пробкой.
Потом самодовольно похлопал себя по животу, который, впрочем, остался таким же втянутым, как был.
— Нормально… подзаправился… Сейчас… отдохнем еще… чтоб… в животе… все… перемешалось… и тогда… можно… идти…
Вася любовался лесом, который не видел с прошлого лета. Журчали невидимые ручейки, листьев на деревьях еще не было, но в ветвях сновало множество птичек, и поэтому тени от ветвей все время дрожали и перемещались. Отовсюду слышались птичьи голоса, а земля была вся голубая от подснежников.
Только развеселившийся Марсианин надоедал:
— Вася, а это… какой-такой… цветок… желтый? А эта… тропинка… куда… ведет? Неужели… не знаешь? А мы… не заблудимся?.. А если… заблудимся… то… что?..
Когда невдалеке вдруг защелкал соловей, Марсианин пришел в восторг и заржал на весь лес:
— Ги-ги-ги-ги-ги!..
Соловей, конечно, испугался и замолчал или совсем улетел.
Наконец Марсианин почувствовал себя настолько отдохнувшим, что выразил желание идти дальше.
Кое-где в низинах было еще сыро, под ногами хлюпала вода. Марсианин ни за что не хотел идти по сырости, задирал ногу чуть ли не под самый Васин нос, чтобы показать подошву:
— Сыромятные… сразу… будут… как кисель! Промочу… ноги… простужусь… а мне… этого… нельзя…
Васе пришлось на собственной спине перетаскивать капризного раба через все сырые места, причем Марсианин так обнаглел, что кричал на него, как на лошадь:
— Но! Поехали! — и даже пытался пришпоривать Васю своими грязными тапочками.
Пронзительный его голос не умолкал ни на минуту, заглушая шум леса, пение птиц, гудение пчел и шмелей.
— Да замолчи ты!
— А что?
— Давай послушаем, как птицы поют…
Марсианин замолчал на короткое время, но потом опять раздался его скрипучий голос:
— А это… какая… птица? А что… она ест? А как… скворцы… в Африке… узнают… что у нас… тепло… и можно… уже… лететь… домой?..
Когда наконец дошли до озерка, в котором могли водиться водоросли, Марсианин сел на сухой пригорок и запустил руку в свою сетку. Он шуршал бумагой, проверяя запасы еды, отщипывал там что-то и клал себе в рот. Молоко он допил, сказав:
— А то… прокиснет…
И сам себе возразил:
— У меня… не прокиснет!..
Расстелив на пригорке Васину куртку, он улегся кверху животом и задремал.
А Вася, скинув ботинки и подсучив брюки, полез в озерко. Оно оказалось совсем чистым: водоросли еще не выросли, хоть вода была теплая, как парное молоко.
Побродив по озерку, Вася вылез, обулся, и, толкнув Марсианина в бок, дернул из-под него свою куртку:
— Вставай, что ли, развалился, как поросенок… пошли!
Сонный Марсианин потер глаза:
— Уже… уходим? Чего же… так… рано?.. Шли-шли… А вон в то… озеро… ты лазил?.. А то… лезь… я подожду…
Постепенно он опять ожил. Краткий сон на свежем воздухе содействовал его аппетиту, на ходу он то и дело совал в рот какие-то куски, извлекаемые из авоськи, и сопровождал их разными замечаниями, вроде:
— Заправимся!.. Подзаложим!
Опять он с удовольствием залезал в сырых местах Васе на спину и, как Васе показалось, значительно потяжелел, возможно, от съеденной пищи. Чтобы извлечь из раба какую-нибудь пользу, Вася опять попробовал нагрузить его канистрой:
— На-ка, понеси…
Марсианин канистру послушно взял и понес, страдальчески кряхтя, согнувшись набок, спотыкаясь и отставая. Пришлось взять канистру назад.
— Эх ты, слабак! — сказал Вася. — Ест-ест, как молотилка, а силы, как у мыша…
— У меня… недавно… была… скарлатина… — серьезно объяснил Марсианин. — А так… я… сильный… даже очень… Когда… я… здоровый… был… я… три раза… березовый… пенек… выжимал… который… и сейчас… у нас… во дворе… есть… можешь… его… посмотреть…
Когда уже вошли в город, Марсианин начал то и дело совать руку под рубашку и что-то ощупывать на спине.
— Ты чего?
— Там… что-то… впилось… — испуганно проговорил побледневший Марсианин.
Подняли рубашку: в пояснице Марсианина сидел лесной клещ, называемый лесником, и, по всему, сидел там уже давно, потому что от него торчали только лапки и кончик брюшка.
— Чепуха! — сказал Вася. — Ничего особенного… обыкновенный лесник…
— Да-а… — заныл Марсианин, щупая лесника. — Тебе… ничего… а мне… чего… Как я… его… выну-у- у?..
Вася смело ухватил клеща ногтями и дернул. Как и следовало ожидать, ножки и самый кончик брюшка оторвались, а клещ продолжал сидеть в марсианской пояснице, будто ничего с ним не случилось.
— Ишь, оторвались, так всегда бывает… Всегда у него задние ноги отрываются… Наверное, лишние…
— А сам… жив-о-ой?..
— А что ему? Да ты не бойся, подумаешь…
— Да-а-а… не бойся… тебе… хорошо… а я… не бойся… Что ж… мне… теперь дел-а-а-ть!
— В меня каждую весну таких клещей по десятку впивается, и — ничего! — пытался утешить Марсианина Вася. — Они сейчас от спячки проснулись, на всех набрасываются: очень голодные, проголодались за зиму… Инструмента вот никакого…
— Какой же… инструмент!.. — горько заголосил Марсианин. — Когда… я… чувствую… как он… во мне… шевелится!.. Все глубже… впивается!.. Вот дойдет… до сердца… умру… моя мама… знаешь… что тебе… сделает!.. А братья мои… сестры…
Вася представил себе, какое горе постигнет полных братской любви и родственных чувств пучеглазых марсианских братьев и сестер, и ему стало страшно.
— Ладно, сейчас пойдем в больницу!
— В… какую… больницу?.. Это… так… опасно?..
— Да не в настоящую, а в кукольную! Там тебе этого лесника в два счета вытащат. Пошли!
Глава шестая,
Когда Вася и Марсианин подошли к дому, начало уже темнеть, кое-где в окнах зажглись огни, дворовые ребятишки сидели у телевизоров, если не считать Андрейку, и Андрюшку, которые все на той же скамейке из последних сил продолжали играть в свою нелепую игру:
