Поляк подскакал и улыбнулся мальчишкам.
– Майор Беньовский, – тепло отрекомендовал Таппер. – Польский ссыльный и создатель английской рабочей армии.
Глава четырнадцатая
Кто предатель?
Они возвращались на «Вольную ферму» и теперь одолевали самый трудный и крутой подъем.
– Если повсюду дела обстоят, как здесь, – говорил довольный Таппер, – то ноябрь может оправдать наши надежды…
Но надеждам, кажется, не суждено было сбыться. На пороге их встретил Саймон, бледный и встревоженный.
– Что случилось? – быстро спросил аптекарь, соскакивая с тележки.
– Пройдем внутрь, – сурово отвечал моряк. – Новости не такие, чтобы кричать о них.
Предчувствуя недоброе, они последовали за ним в кухню. Пью и еще двое незнакомых чартистов приветствовали их.
– Томас из Абертиллери… – начал Саймон.
– Ну?
– …арестован прошлой ночью. Вместе с телегой, полной добра.
– Это скверно! – Аптекарь в недоумении свел брови. – Но, черт побери, каким образом…
– Есть новости и похуже, – прервал Пью.
– Хуже?
– Да. При нем был план тюрьмы в Монмуте. Таппер даже присвистнул:
– Для полиции план тюрьмы – это намек на то, что творится за ее спиной. Скверно, поистине скверно!
– И к тому же странно, – добавил Пью поеживаясь.
– Более чем странно – это гнусно! – воскликнул один из незнакомцев, ударяя кулаком по столу и вскакивая. – У нас в Абертиллери это называется предательством!
Предательство!
Страшное слово упало, как камень в спокойную воду. Минуту никто не говорил. Все стояли, глядя друг на друга, пока Пью не прервал неловкое молчание:
– Это Морган из Абертиллери. А это Норрис, оттуда же. Вы понимаете, каково им теперь возвращаться, когда сцапали Томаса?
– Рад видеть вас, товарищи, – сердечно приветствовал их Таппер. – Надеюсь, вы неправы и это не предательство. Нет, не могу себе даже представить, что во всем Уэлсе хоть один из наших способен на подобную подлость. Я уж не говорю о более узком круге наших руководителей.
– Вот именно, об узком круге, – вымолвил Норрис. – Кто входит в этот узкий круг? Кто мог знать, что Томас поедет с товаром именно по этой дороге, именно в это время? Ведь полицию надо было предупредить заранее.
– Я знал, – возразил аптекарь с поклоном.
– Кто еще?
– Мы, – Саймон указал на себя и Пью.
– А эти мальчишки?
– Нет, они не знали.
– Кто еще?
– Джон Фрост из Ньюпорта – в его честности вы не усомнитесь, вы сами и еще… – Таппер поколебался какую-то долю секунды, – и еще Беньовский.
Но Морган заметил эту ничтожную паузу.
– Беньовский? – ухватился он за незнакомую фамилию. – Иностранец?
– Для чартиста все люди мира – свои, – ответил аптекарь. – Разве мы не призываем к товариществу всех людей, к какой бы нации они ни принадлежали?
Морган, снова опускаясь в кресло, проворчал:
– Все бы ничего, но только нет у меня доверия к этим русским, которые появляются неизвестно откуда. Что, если он агент царя?
Таппер пожал плечами и улыбнулся. Спорить с валлийцем было бесполезно. Он вбил себе в голову, что его земляка Томаса предали, и теперь искал виновного.
– А вдруг еще кто-то знал? – сказал Саймон. – Здесь у нас побывало много людей, и, может, один из них соблазнился деньгами и донес правительству.
Пью задумался.
– Может, и так. Давайте-ка припомним, кто был здесь в ту ночь, когда мы собирали Томаса в дорогу. Во-первых, старина Вудсон, человек чистый, как стеклышко, во-вторых, парнишка с фермы Понт, затем
