парах, силился доказать, что самая суть есть не что иное, как душа мира. Слушатели же утверждали, что Психея упала на землю и стала проституткой. В общем, спор двух глухих.
Басофону стоило больших усилий прервать ученые речи Гермогена.
Когда они устроились на ночь на постоялом дворе, смирнское вино окончательно сморило египтянина. Едва он погрузился в глубокий сон, Басофон предложил Бруту вступить в сообщество почитателей Иисуса.
— Я должен стать светочем Фессалии. Не знаю точно, что это значит, но мне нужны союзники- единоверцы.
— Ну что ж, — сказал Брут, — сейчас я без должности. Моя карьера пошла прахом. Кем я стану, если не приму твою веру? Но я все же римлянин и солдат в душе. Мне нелегко будет отказаться от некоторых моих принципов.
— Это ничего, — приободрил его Басофон. — Послушай: ближние твои верят в бога, превращающегося то в быка, то в лебедя. А почему бы Богу не превратиться в обычного человека? Мария, мать Иисуса, похожа на вашу Леду.
— Ну и учен же ты! — удивился Брут.
— Дух моего Бога вошел в меня, — объяснил сын Сабинеллы.
И это было правдой: в этот момент Дух Святой наблюдал за юношей, как просил его Мессия. Однако, честно говоря, Параклет серьезно сомневался в способностях этого сорванца, больше расположенного к дракам, нежели к убеждению. Стоило ли ему подсказывать все слова и ответы?
Утром Гермоген, проспавшись и протрезвев, с удовлетворением удостоверился, что Басофон удачно вырвался из когтей римского орла. Брут же подумал, что мог бы быть полезен, и принял предложение вместе проделать часть пути. Центурион поменял свою военную форму на тунику с капюшоном, сделавшим его неузнаваемым. И к полудню все трое поднялись на борт корабля, отплывавшего в Селевкию.
Судно было нагружено продовольствием всех видов для киликинян. На палубе толпились пассажиры, говорившие на самых различных языках. Находился среди них один, говоривший на очень правильном греческом. Был он строен, с приветливым лицом, обрамленным золотистыми волосами. При первой возможности незнакомец протискался к Басофону и шепнул ему на ухо:
— Экселенц… Важный секрет, экселенц… Следуйте за мной…
Разве устоишь, когда к тебе обращаются «экселенц» и обещают посвятить в какую-то тайну? Басофон проследовал на корму, оставив своих спутников возле лоточника, предлагавшего фрукты и пирожки из манной крупы.
— А я вас знаю, — начал незнакомец. — Я был среди тех римских солдат, которых вы очень мило уложили. Такого мне еще не доводилось видеть. В тот же вечер я обо всем рассказал своему господину, и он попросил доставить вас к нему. Особа эта очень могущественная — настолько, что никто не может сравниться с ним.
— Даже римский император? Или это он и есть?
— Это не он.
— А где же обещанный секрет?
— Потерпите. Представьте себе, что мой господин царствует там, где не существует смерти, нищеты и голода, где все пронизано светом, где обитают самые красивые женщины, где золото блестит, как нигде. Одним словом — обитель счастья и спокойствия. Мой господин приглашает вас туда.
Басофон на короткое время задумался: предложение какое-то уж очень странное. Но лицо мужчины было честным.
— Послушать вас, так место, где живет ваш господин, — сущий Рай. Побывал я уже там. Сплошная скука!
— Нет, нет, что вы… — живо возразил незнакомец. — Я не знаю, что вы называете Раем. Может, это какие-нибудь восточные бани. Место, о котором идет речь, не имеет ничего общего с миром. Я с удовольствием проведу вас туда. Поверьте, вы не разочаруетесь.
— Послушайте, я выбран для осуществления особой миссии, и не такой я человек, чтобы бросить все ради не знаю уж какой химеры. Передайте своему господину Мое почтение и скажите, что я очень занят.
Повернувшись спиной к незнакомцу, Басофон вернулся к своим спутникам. Но грек не отказался от своих попыток. Он присоединился к трем компаньонам и обратился к Гермогену:
— Вы, случайно, не ученик Гермеса?
— Совершенно верно. Я даже горжусь тем, что являюсь его первым учеником.
— В таком случае, раз вы хорошо знакомы с этим молодым человеком, не объясните ли ему, что приглашение к владыке Неба есть честь, от которой не отказываются?
— О ком вы говорите? — заинтересовался Гермоген.
— О нашем отце Зевсе, естественно, — важно произнес Аполлон.
На какое-то время наши путешественники опешили, выпучив глаза и забыв закрыть жевавшие рты. Первым опомнился Басофон:
— Вашего Зевса не существует. Может быть, мраморная статуя приглашает меня на ужин? А чем она питается? Дождем, который падает ей на лицо?
— Перестань богохульствовать! — вскричал бог. — И коль ты не веришь мне, побьемся об заклад. Тогда ты оценишь свою глупость.
Неожиданно Басофон вспылил:
— Бьюсь об заклад. Да, держу пари! Я уверен, что выиграю, и ставлю мой посох, если ты настаиваешь! А ты, лжец, что ставишь?
— Ставлю самого себя, и настаиваю на этом. Пусть эти два свидетеля будут поручителями нашего пари!
Басофона удивила уверенность незнакомца, и он посчитал его сумасшедшим.
— Как ты мне докажешь, что твой Зевс существует?
— Отведу тебя к нему. Вмешался Гермоген:
— Друг, ты уже проиграл. Зевс существует, это неоспоримо. В какое осиное гнездо ты бросился сломя голову? Лучше сразу откажись, иначе — прощай посох!
— Уж и не знаю, что подумать, — сказал Брут, — но я чую здесь ловушку. Смотри не попадись в нее.
Осторожность попутчиков раззадорила Басофона. Зевса нет и быть не может, поскольку есть един Бог, о котором учит Кристус и о котором ему говорили на Небе. Своими глазами он, конечно, не видел Его, но зато встречался со Святым Духом, входящим в Троицу единого Бога. Мессия, воплощенный Бог, избрал его, дабы стал он светочем Фессалии. И он понимал, что Отец во всем Его высочайшем величии недоступен человеческим глазам. Так позволительно ли ему бояться этого грека с его бахвальством?
— Хватит вам! — крикнул он устало. — Разве не видно, что у этого человека голова не в порядке? Осмелиться утверждать, что Зевс существует и зовет меня к: себе! Ну не бред ли это?
— Когда отправляемся? — спросил Аполлон.
— Куда ты хочешь меня затащить?
— На Олимп, разумеется.
И он протянул руку сыну Сабинеллы. Тот, пожав плечами, принял вызов. И тотчас они пропали из виду. А Брут и Гермоген остались на палубе, спрашивая себя: кто же этот незнакомец? Могущественный волшебник?
Итак, Басофон и его гид прибыли в обитель богов. Она была залита божественным светом и вся покрыта садами с цветами вечности и плодами бессмертия. Белые храмы образовывали совершеннейшую гармонию. Виднелись кентавры и фавны, резвившиеся с нимфами.
— Где мы? — крайне изумленный, спросил Басофон.
— Я уже говорил тебе. Мы на Олимпе, в царстве богов.
— Да что ты? — не поверил Басофон. — Я сплю и вижу сон на корабле, который везет нас в Селевкию.
— Дурачок! Ты бился об заклад, не так ли?
Сын Сабинеллы пожал плечами. Возможно ли такое, чтобы избитые легенды оказались реальностью? И
