Настоящая восточная красавица — и, может быть, та самая Гюльчатай, я не помню ее лица — смотрела на меня, и с каждым взмахом ресниц взлетало и падало мое сердце...
Да что же это творится-то?! А-а-а... еще одно испытание... Видно, Вика решила пойти по другому пути — пути соблазнов. А вот возьму — и соглашусь... Но — не сейчас. Тем более что Кубалай-хан пока ничего и не предлагает.
Не на меня одного повлияла ее красота. Сэр Жеральд крякнул и вцепился в усы, накручивая их, словно ручку патефона, Юнис открыл глаза еще пошире моего, так что я немного позавидовал его возможностям.
Хан, судя по всему, был обрадован нашей реакций. Он откинулся на подушки и довольно заулыбался.
— Как добрались? — спросила Гюльчатай, обволакивая нас бархатистым голосом.
— Добрались отлично, а вот обратная дорога, я вижу, будет очень трудной, — сэр Жеральд счел, что усы его приобрели достаточно бравый вид и можно высказаться.
— Почему же? — удивилась дочь хана.
— Блеск твоих глаз будет мешать видеть дорогу, — провозгласил сэр Жеральд, — а твои косы — тянуть назад.
— Так оставайтесь! — предложила девушка. — Отец, тебе ведь нужны отважные витязи? — повернулась она к нему.
— Конечно! — хан снова сорвался с места. — Мне очень нужны отважные витязи! Я просто задыхаюсь без отважных витязей!
Я, наконец, совладал с собой и постарался придумать ответ, достойный настоящих рыцарей.
— У тебя замечательная дочь, Кубалай-хан, — сказал я дрогнувшим голосом, — и мы очень благодарны тебе за гостеприимство и за честь, которую тынам оказал... и мы обязательно вернемся к тебе... как только выполним то, что должны: победить дракона и освободить принцессу. Иначе какие же мы будем отважные витязи?
— А, так вы дракона должны победить? — удивился хан. — А я думал — вернуть ему коготь... (Хм, да он все помнит!) А как же... а как же испытания верблюдов?
— Это специальные верблюды, они дрессированы против драконов, — твердо пояснил я, вступив на зыбкую почву догадок и предположений. — Они заплевывают дракону глаза и тушат его огненное дыхание.
— Ты смотри! — поразился Кубалай-хан. — Не забудьте захватить их, когда снова вернетесь сюда. Я укомплектую ими нашу пожарную команду. Да, а для чего вам тогда кони? — вспомнил он, видимо, решив сэкономить.
— Для участия в турнире, — поклонился я. — В столичном граде намечается очередной рыцарский турнир, а по правилам в нем нельзя участвовать верблюдам. Вот почему мы и просим у тебя коней. Тем более что мы их вроде бы заслужили...
— Ага, ага... — начал соображать хан и я подумал, что если его умственные способности передались дочери, то...
— В столице мы всем расскажем, что победили благодаря твоим коням, о светлейший!
— Да о них и так неплохая слава идет, — поморщился хан. — Дополнительная реклама никогда не помешает.
— A y меня еще дочери есть! — вспомнил Кубалай-хан.
— Триста шестьдесят пять? — почтительно спросил я.
— Больше, значительно больше! — замахал руками Кубалай-хан.
— Мы вернемся к этому разговору, о светлейший! — решительно проговорил я.
— Да? — недоверчиво произнес хан и вдруг замер и посмотрел на поднос, где лежали все наши конфискованные во время обыска вещи. — А это что?
И я с удивлением увидел на подносе неведомо как сохранившуюся ириску «Золотой ключик» в обертке. Абсолютно нетронутую. Как она уцелела-то?
— Ириска, — жалобно произнес Юнис.
— Что такое ириска? — спросил Кубалай-хан.
— Конфета, — пояснил Юнис, — сладость. Попробуйте!
— Отравить хочешь? — нахмурился Кубалай-хан.
— Что вы! — изумился Юнис, пораженный такой идиотской, с его точки зрения, догадкой хана.
Он с видимым удовольствием развернул ириску, открыл было рот, чтобы отправить ее туда, но, к счастью, удержался, вздохнул, и, преодолев сильнейшее внутреннее сопротивление, ловким движением профессионала расщепил ее пополам.
Потом, что-то вспомнив, взглянул на дочь Кубалай-хана и каждую половинку разделил снова пополам. Взял маленький кусочек в рот, тщательно разжевал его и сглотнул слюну.
— Последняя, — вздохнул он, протягивая четвертинку ириски Кубалай-хану.
Кубалай-хан с опаской взял кусочек ириски, повертел его между пальцами и осторожно положил в рот, готовый выплюнуть при первых же симптомах чего бы то ни было.
Скоро его лицо приобрело довольное выражение и он аппетитно зачмокал.
— Великолепно! — воскликнул он.
Дочь Кубалай-хана потянулась было к кусочку ириски, однако он легонько ударил ее по пальцам, произнеся:
— Детям много сладкого есть вредно! — и зажевал оставшиеся кусочки. На Юниса было жалко смотреть.
— Больше нет? — спросил Кубалай-хан, облизывая пальцы.
— Увы, — развел руками Юнис.
— Но в нашем королевстве их умеют делать, — подхватил я. — И когда мы наладим с вами торговлю...
— Торговлю! — хан Кубалай ударил кулаком по ковру. — Я сейчас же отправляю купцов к вашему королю! Где это? Покажите по карте! Карту сюда!
Четверо слуг внесли большую развернутую карту. Неужели мы наконец-то сможем увидеть полную карту всей страны? И как, интересно, ее называют? Компьютерленд? IBM-ленд? Или... Викленд?
На карте Кубалай-хана было все: и пустыня, разделенная на две части — золотую и белую, и болото, и все окрестные земли. И даже тот столичный город, куда мы так стремились на турнир... Но не было и намека на те места, которые мы прошли и которые имелись на тех картах, что оставались у сэра Жеральда и Юниса.
Но, даже с учетом их карт, полной карты всех земель у нас не получалось: выпадал один громадный кусок — тот самый, где располагался Колдовской лес.
Мы сложили все три карты. Кубалай-хан удивленно поднял густые брови:
— Откуда взялись эти места? Я о них никогда не слышал!
Пришлось заниматься ликбезом. На сложенных кусках карты мы указали Кубалай-хану кратчайший путь в наше королевство.
— А тут что? — спросил хан, указывая на пустоту, где должен был находиться четвертый лист.
— Колдовской лес! — хором ответили мы. Хан нахмурился.
— Плохие места? Я пожал плечами:
— Никто о них ничего не знает.
— Возвращайтесь скорее, — отрывисто сказал Кубалай-хан, — у меня руки чешутся организовать туда широкую экспедицию. Я мобилизую всех своих магов и волшебников, витязей и героев — и мы сотрем это белое пятно с лица страны! Я не люблю неясностей!
Я невольно залюбовался им. Чувствовалась сила и скрытый интеллект... А чего же он придуривался?
— О светлейший! — обратился я к нему. — Прикажи своим ученым перерисовать все карты в четырех экземплярах.
Хан хлопнул в ладоши. Вошли слуги и унесли карты. Пока приказание выполнялось, мы пили кофе.
