В пустыне обучение стало иным. Теперь Учитель предлагал ей выполнять странные упражнения.
— Я хочу, чтобы ты стояла на страже.
— Зачем? Мы ведь здесь одни…
— Не обсуждай мои приказы, делай это, и все. Стой здесь и не спи два часа, пока я не позову тебя, прислушивайся к звукам, ко всем. И смотри не засни!
Но в первый раз Дубэ заснула, и разбудила ее пощечина.
— Я не хотела, Учитель, прости меня…
— Сосредоточенность, Дубэ, сосредоточенность! Ты должна научиться управлять собою, чтобы рассудок преобладал над усталостью, над голодом, над любым сигналом, который посылает тебе тело. Поняла?
Сейчас, ночью, особенно в кромешной тьме, созерцать пустоту, когда мыслям не за что зацепиться, чтобы остановить свой бег, когда нет никакой опоры, за которую можно было бы ухватиться, чтобы не стать добычей сна.
— Все это потому, что ты невнимательно смотришь. Двух одинаковых мгновений не существует, окружающий тебя мир постоянно течет, изменяется, но ты слишком рассеянна, чтобы заметить это. Шум ветра — как песня, то медленная, то быстрая. Гром вдали. Легкие звуки шагов насекомых по земле. Осколки черного кристалла, катящиеся вдаль. Научись слушать это.
И так — ночь за ночью. Распознавать малейшую вибрацию, слышать мир лучше, чем видеть его, сливаться с ним.
— Сосредоточение покоится на терпении, на способности ждать. Речь идет о том, чтобы читать мир, как книгу, проникая в него. Слышать всем телом и понимать его сигналы, чтобы уловить тот единственный миг, когда можно нанести точный удар. Вот сущность убийства.
Дубэ пыталась, пробовала, хотела усовершенствоваться. А потом всегда падала и засыпала.
— Я буду внимательней обычного, клянусь!
— Я знаю, но пока ты не достигнешь цели, ты не должна чувствовать себя удовлетворенной.
А вот Учитель действительно никогда не спал, Дубэ могла это подтвердить. Он умел быть частичкой окружающего мира, даже во сне. Даже когда Учитель засыпал на несколько минут, его чувства всегда бодрствовали. Она тоже должна стать такой, у нее получится. Она начала понимать смысл обучения за эти дни.
Равнина кончалась: впервые за много дней взгляд наткнулся на препятствие, появившееся на горизонте. Вдали четко вырисовывался контур высоких гор.
— Мы почти пришли. Еще десять дней, и мы сможем отдохнуть.
Учитель объяснил: это — Даресс, северные горы. Земля Скал.
— Это земля гномов, кроме них тут почти никто и не живет.
Дубэ вспомнила низкорослое и злобное существо, постучавшее к ним какое-то время назад.
— Они все такие? — озабоченно спросила она.
— А что в этом плохого?
Дубэ наклонила голову. Ей стыдно было признаться, что они внушали ей страх.
Наконец они подошли к лесу. На горизонте высились горы, увенчанные снегом, торжественные, с заостренными верхушками, а у их подножия — бархатный зеленый ковер, в который Дубэ с радостью погрузилась.
Ей нравилось спать в тени деревьев, и те упражнения, которым обучал ее Учитель в лесу, давались ей легче.
Однажды ей удалось не спать два часа, — столько, сколько приказал Учитель. Когда он проснулся, она почти набросилась на него: «Я сделала это, я сделала это! Ты видишь? Я не заснула!»
Учитель не рассыпался в комплиментах. Он ограничился лишь кивком.
Однажды утром Дубэ увидела, что он достает лук.
— Сегодня будем охотиться.
У Дубэ перехватило дыхание. На нее нахлынули воспоминания о Сельве, яркие и живые.
— Иди за мной.
Они побрели по лесу, и Учитель снова начал к ней придираться:
— Ты слишком шумишь, так ты распугаешь всех животных.
Они остановились, подождали, прислушиваясь к звукам, которые не удавалось расслышать Дубэ, разглядели детали, которые Дубэ не удалось сразу увидеть.
Ее отец никогда не охотился. Дичь покупала мать или иногда дарили друзья, у Дубэ не было опыта охоты. Поэтому она ничего в ней не понимала.
— Внимательно следи за мной, — сказал Учитель.
Она делала это, подражала ему, но смысл ускользал от нее.
— Что именно мы ищем? — прошептала она.
— Следы, — отрезал он и указал ей на что-то на земле.
Дубэ узнала их. Такие следы встречались рядом с лесами Сельвы: следы молодого оленя. Она даже один раз видела оленя.
— Он неподалеку.
Они пригнулись, легли на землю и поползли.
— Слышишь? — Голос Учителя был едва ли громче вздоха.
— Нет…
— Сосредоточься.
Дубэ закрыла глаза, в точности как делала это вечером, когда надо было выполнять упражнения. Тогда тишина заговорила с ней, и ритмичный звук шагов стал явственно слышен.
— Да!
Учитель грубо закрыл ей рот рукой.
— Не верещи, дура!
Они поползли вперед и увидели его. Это был молодой олень. Казалось, что он насторожен и оглядывается, прислушивается. Дубэ и не думала, что олени могут быть такими красивыми.
Учитель двигался совершенно бесшумно, и олень как будто успокоился, потому что снова начал жевать, опустив голову.
Дубэ повернулась и увидела, что Учитель приготовился. Выражение лица было сосредоточенное, лук натянут, стрела наложена на тетиву. Его руки были неподвижны, а тетива натянута.
— Учитель, но ты хочешь…
У нее не было времени договорить. Стрела вылетела из лука, тетива тихо вздохнула. В лесной тишине послышался громкий шум падающего оленя. Дубэ услышала, как он дергается, услышала его стон и в ужасе застыла на месте.
— Ну что? Шевелись. Это наш ужин.
Учитель пошел вперед, наклонился, но Дубэ за ним не пошла.
— Я же сказал — иди сюда! — приказал он, и Дубэ ускорила шаг, чтобы догнать его. Он склонился над оленем и выдернул кинжал.
— Если он еще не умер, ты должна прикончить его ножом. Поднесешь клинок к горлу и сделаешь ровный надрез, поняла?
Учитель показал все жестом, и Дубэ почувствовала, как по спине у нее пробежал холодок. Она кивнула.
— Сделай это сама.
— Как?
Учитель протянул ей кинжал:
— Убей его сама.
Олень зашевелился, задергал ногами, но движения его становились все медленнее. Он тяжело дышал, мучился и бился.
— Я никогда не пользовалась кинжалом…
