— Но ты же убила, правда? И это было не животное, а мальчик.
Дубэ вздрогнула, как от пощечины.
— Да, но…
— И здесь то же самое. Ты разве не видишь, что он страдает? Он все равно умрет.
— Я…
— Сделай это!
Голос Учителя напоминал рев, Дубэ содрогнулась. Слезы выступили у нее из глаз, однако ее рука схватила кинжал. Рукоятка еще сохраняла тепло руки Учителя.
— Прекрати плакать и делай то, что должна. Ты сказала, что хочешь стать моей ученицей, так? Ну так вот, наемный убийца убивает. Убить или умереть, Дубэ! У таких, как мы, нет выбора. И ты начнешь с этого животного.
Дубэ шмыгнула носом, попыталась вытереть слезы, но делать было нечего. Олень смотрел на нее глазами полными боли и ужаса, он дергался, тщетно пытался подняться. Кинжал в руках Дубэ задрожал.
— Шевелись, или я уйду, и клянусь, больше ты меня не увидишь.
Дубэ всхлипнула, но приблизилась к оленю. Слезы застилали ей глаза, поэтому она почти не видела голову оленя. Она только чувствовала, что он дергается под ее руками. Она поднесла дрожащий клинок. Закрыла глаза.
— Открой свои чертовы глаза и вонзи клинок!
— Учитель, я прошу тебя…
— Подчиняйся!
С криком Дубэ выполнила то, что от нее требовалось, закрыв глаза. Как только она почувствовала, что ее руку заливает кровь, она отбежала в сторону.
Учитель схватил ее и прижал к себе, не говоря ни слова.
И хотя он заставил Дубэ совершить нечто ужасное, она не испытывала к нему ненависти. Она положила голову ему на грудь, его тепло, его спокойное дыхание успокаивали ее. Учитель все еще молчал, но он был тут и был с ней.
Дубэ не хотела смотреть на него, когда он готовил мясо оленя. Ей хотелось есть, но она осталась сидеть в стороне, когда к вечеру в воздухе разнесся чудесный аромат жареного мяса.
— Другой еды нет, а тебе стоит подкрепиться, — сказал Учитель.
Дубэ с ужасом посмотрела на кусок мяса.
— Я говорю это, потому что желаю тебе добра. — Учитель был спокоен. Он казался даже немного подавленным. — Тебе не надо было закрывать глаза.
— Прости меня, Учитель, но ты был жесток… Я вспомнила Горнара… мальчика… того… тот несчастный случай… тогда… он смотрел на меня, и его глаза…
Учитель вздохнул:
— Ты не создана для этой работы. Это — не твой путь.
Дубэ вскочила:
— Почему ты так говоришь? Это неправда! Я учусь, я многому научилась, и… мне это так нравится!
Учитель опечаленно посмотрел на нее:
— Это неправильно, когда ребенок учится подобным вещам, а то, что ты не хотела делать этого, что ты не хотела убивать оленя, — это нормально. Ненормально то, что ты остаешься со мной, идешь за мной.
— Я хочу стать наемным убийцей! Я хочу остаться с тобой!
— Зато я не хочу, чтобы ты оставалась со мной.
Учитель посмотрел на горящие угли. Дубэ смогла ощутить его боль, ее это испугало и тронуло.
— Нужна была еда, я знаю. Я видела, как резали свиней в моей деревне, все было точно так же. Когда-нибудь и мне пришлось бы это делать. Я глупо себя вела.
Учитель продолжал смотреть на огонь отсутствующим взглядом, но Дубэ поняла, что он ее слушает.
— Обещаю тебе, что теперь я буду сильнее, буду делать то, что ты мне говоришь. Тебе никогда не придется стыдиться меня.
Учитель улыбнулся:
— Я вовсе и не стыжусь.
Дубэ приободрилась. Дрожащей рукой она взяла кусок мяса, который ей предложил Учитель. Решительно поднесла ко рту и откусила большой кусок. Несмотря на отвращение, она попыталась проглотить мясо и посмотрела на Учителя. Но ничего не могла прочитать в его взгляде, пронизывавшем ее насквозь.
20
СТАРЫЙ ЖРЕЦ
Все было покрыто снегом, жгучий мороз проникал под одежду и яростно впивался в кожу. Куртка еле-еле согревала Дубэ, не давая ей закоченеть окончательно. Если бы не плащ, она не смогла бы идти дальше.
Они с Тофом весь день шли молча. Правда, Тоф все время пытался приставать к ней с разговорами.
— Сдается мне, ты не слишком-то говорлива? — в очередной раз начал он после обеда.
— Я никогда в жизни много не говорила, — отрезала Дубэ.
— Плохо. У тебя мрачный вид, а это не очень хорошо для девочки, тем более для такой привлекательной, как ты.
— Не ошибись в оценках. Я не девочка.
Тоф всплеснул руками.
Во время обеда они поделили между собой маленький круг сыра и булочку. Дубэ ничего не хотелось, и она съела совсем немного. Тоф проглотил все, обильно запивая еду вином. Насколько Дубэ было известно, Гильдия не приветствовала злоупотребление спиртным, и она сделала ему замечание.
Тоф пожал плечами:
— Первое убийство я совершил, будучи сильно навеселе. Мой учитель столько мне сказал по этому поводу, что я научился умерять себя. Зато когда я убил его, уверяю тебя, я был совершенно трезвым.
Он грубо рассмеялся. Дубэ опустила глаза: это было ей отвратительно. Она слышала, что победители убивают собственных учителей, когда те становятся слишком старыми, но ни Учитель, ни Рекла никогда прямо ей об этом не говорили.
— А ты? — невозмутимо спросил Тоф. — Ты пришла к нам, потому что убила еще ребенком, так ведь? Ты — дитя смерти… Расскажи мне.
— Об этом не особенно хочется рассказывать.
Тоф сделался странно серьезным.
— Что за глупость ты несешь? Ты должна гордиться этим, черт побери! Это делает тебя победительницей. Если бы не это, ты всю жизнь оставалась бы побежденной и сводила бы концы с концами, перебиваясь мелкими кражами.
Дубэ бросила на него ледяной взгляд:
— Ты знаешь Аманту?
— Этого, который впал в немилость? Старого придворного Дохора из Земли Солнца?
Дубэ кивнула:
— Его дом ограбила я, а после него настал и черед Теворна, которого ты наверняка знаешь. Вот такие у меня «мелкие кражи».
Она небрежно пожала плечами.
