— Пусть тебя не вводит в заблуждение мой небольшой рост.
Дубэ старалась, чтобы ее возраст не замечали, она всегда хотела выглядеть старше. Она надеялась, что скоро вырастет и станет взрослой женщиной, какой она себя ощущала.
— Твой хозяин послал тебя договариваться?
— Да. Расскажи о своем деле.
История была банальной: старик, уже чувствовавший свою болезнь и приближающуюся смерть, хотел насладиться убийством того, кто в молодости лишил его глаза и отнял у него любимую женщину. Дубэ испытывала смешанное чувство сострадания и презрения к этому человечку, который не успокоился даже перед лицом неминуемой смерти и до сих пор жаждет мести.
— Мой хозяин обычно не берется за такие мелкие и ничтожные работы.
Обычный ответ по поводу обычной работы.
— Это горе всей моей жизни, проклятая девчонка!
Дубэ не ожидала такого взрыва негодования.
— У вас есть деньги?
— Сколько ты хочешь?
— За такую работу мы берем семьсот каролей.
Она начала с чрезмерной для такой работы цены, но так нужно было поступать всегда, чтобы завоевать уважение клиента и установить хорошую цену.
Старик, как она и предвидела, вытаращил глаза.
— Это слишком большая цена…
— Я же сказала вам, что мой хозяин выполняет работу другого уровня и не берется вообще за частные дела, вроде вашего. Вы должны оплатить его услуги. Зато мы гарантируем вам отличную работу.
— Это слишком. Двухсот — и то будет многовато.
— Тогда поищите кого-нибудь другого, — сказала она и собралась уходить.
Старик преградил ей путь, схватив за руку:
— Подожди! Двести пятьдесят.
Началась утомительная торговля, которую Дубэ удалось завершить, сойдясь на нужной цене — четыреста каролей.
— В любом случае мне нужно переговорить с моим хозяином и узнать, согласится ли он на работу, тем более за такие деньги.
— А потом?
— А потом мы встретимся через два дня, здесь, в тот же час, если вас устроит.
Старик, казалось, раздумывал, потом кивнул:
— Хорошо.
Дубэ ушла.
Она была рада тому, как пошли дела. Она хорошо поторговалась, работа не слишком серьезная, но это — надежные деньги. Она уже думала о своем плаще и о рынке, куда она отправится за покупкой.
Она была рассеянна: в голову лезли мысли о договоре и другие бесполезные мысли. Она забыла, что находится в малознакомой части города и идет, куда ее несут ноги, не задумываясь, и только через некоторое время она поняла, что не знает, где находится.
Рассвет был не за горами, над домами уже появился слабый свет восходящего солнца.
По нему Дубэ сориентировалась и двинулась на юг, к дому, где ждал ее Учитель. Однако переулки Макрата образовывали запутанный, да к тому же извилистый лабиринт. Дубэ заблудилась, ее охватило беспокойство. Она никогда раньше не сбивалась с дороги.
Дубэ шла долго, по местам все менее знакомым. В городе мало-помалу становилось светлее, жизнь просыпалась. Первые торговцы заполняли улицы, пробуждение города сопровождалось нарастающим движением и шумом.
Когда взошло солнце, Дубэ немного приободрилась. Ее пугала мысль о том, что придется у кого-то спрашивать дорогу. По глупости она не послушалась указаний Учителя о том, как вернуться обратно, но домой нужно было вернуться во что бы то ни стало.
Город неожиданно изменился у нее на глазах, а времени уже не оставалось. К ней приближалась женщина, она несла на голове корзину с отрезами тканей и две корзины в руках. Дубэ сразу узнала женщину, хотя она состарилась и располнела. Она не могла не узнать ее.
Ее мать. В Макрате.
Ноги Дубэ приросли к земле, она замерла посреди дороги, и женщина, проходя мимо, толкнула ее одной из корзин.
— Извините, — поспешно произнесла мать, оборачиваясь к ней.
Окаменевшая Дубэ смотрела на нее.
— У вас все в порядке? — спросила женщина удивленно.
Дубэ пришла в себя. Она ничего не ответила, просто повернулась и побежала, скрываясь в закоулках города, это она научилась делать за прошедших четыре года.
Она вернулась в дом, где ждал ее Учитель, почти в полдень. Она была смущена. Ее мать. Как она мечтала увидеть ее снова, когда… Она с замиранием сердца вспомнила мучительное время до встречи с Учителем, как она хотела, чтобы ее родители нашли ее, спасли. И если здесь, в городе, мать, значит, наверняка и отец! Хотя они оказались рядом и был день, но она совсем не разглядела лица в полутьме.
— Где ты пропадала, черт возьми?
Учитель остановил ее этими словами на пороге. Смущение Дубэ ясно было написано на ее лице.
— Что-то произошло? — тревожно спросил он у Дубэ.
Дубэ покачала головой:
— Я просто потерялась…
Учитель успокоился:
— Мне кажется, я дал тебе четкие указания.
— Извини, Учитель, я забыла следовать им, когда возвращалась.
Дубэ хотела спрятаться. У нее не было желания разговаривать, но Учитель снова остановил ее:
— Ну, так что же? Что он сказал тебе?
Тревога, страх и радость примешивались к рассказу о вечерней встрече. Наконец, все встало на свои места, все стало таким, как обычно. Дубэ облегченно вздохнула.
Но вечером ее снова охватила тревога, и перед ней встал живой образ матери. Учитель спокойно дышал, лежа в нескольких шагах от нее, из угольков в камине шел дымок, Дубэ снова вспомнила о встрече. Она сопоставила воспоминание о своей матери с тем мимолетным образом женщины на рынке и поняла, что мать постарела, что на ее лице появились новые морщины. Дубэ испытывала непонятные чувства. Если бы это случилось четырьмя годами раньше, то она переживала бы только радость. А теперь — нет. Теперь она ничего не понимала. Она была обеспокоена и смущена.
В последующие дни Дубэ часто возвращалась в эту часть города. У нее была хорошая память, она давно уже с первого раза запоминала дорогу. Учителю она говорила, что идет за покупками, а сама часами ходила по улицам в поисках матери. Учитель особенно не расспрашивал Дубэ, но она знала, что тот догадывается, потому что странно смотрит на нее, и все же отпускал ее.
В конце концов Дубэ нашла мать. Она держала лавочку с тканями: приходила туда и начинала громким голосом зазывать покупателей. Дела, казалось, шли хорошо, и в лавочке все время толпились люди.
Дубэ следила за ней, как следили они с Учителем за своими жертвами. Дубэ узнала, где мать живет, и отправилась за ней. Она хотела побольше узнать о ее жизни и, главное, хотела увидеть отца. Она ясно понимала, что именно отец был ей нужен. Поэтому для нее стало ударом то, что она увидела другого мужчину.
Ее мать жила неподалеку от своей лавочки, в доме необычно опрятном для своего квартала. Ее жилище находилось над магазином одежды. Владельцем магазина был господин, которого Дубэ никогда не видела, — немного постарше ее отца, полный, смуглый, с очень добродушным лицом.
