Килла, поправив шапку, вжал голову в плечи. Показалось, первый удар валенком достанется именно ему.
– Кто, спрашиваю, отпустил его? А ну, тащите его быстро в дом!
Парни выскочили из сеней. Ошпаренный лежал неподвижно, раскинув руки в стороны, уткнувшись носом в снег. Димона перевернули на спину. Килла подхватил его за ноги. Кот и Рама осторожно приподняли плечи. Димон обмяк, он не стонал и, кажется, перестал дышать.
– Аккуратнее… Спокойно, – командовал Леха Килла.
Собачиха, кусая губу, крестилась. Димона через сени затащили в горницу, уложили на лавку у окна. Собачиха, смочив тряпку в ведре, вытерла лицо Ошпаренного, прижала ухо к его губам. Дышит. Она снова побежала к ведру, зачерпнула кружку воды.
– Уезжать вам надо, – неожиданно сказала Собачиха. – Пашка, Катькин ухажер, все спрашивает меня: кто такие. Я говорю: тебе-то что. А он говорит: вот позвоню дядьке в райцентр, тогда узнаешь что. Пашкин дядька милиционер в Полыни. Так что этот Пашка может позвонить, справки навести. Он такой, гаденыш. Уезжать вам надо…
Димон застонал, приподняв руку, стер с лица капли воды. Открыв рот, втянул в себя воздух.
Глава вторая
Месяца полтора назад Вятка получил письмишко от Кости Кота из Москвы. Кот писал, что дела идут неважно, если подвернется что-то подходящее, он не забудет о Вятке и, возможно, сам скоро нагрянет в гости. Сколько времени уже прошло, а Кот так и не появился и не дал знать о делах. Но Вятка продолжал терпеливо ждать.
И вот дня три назад Кот позвонил ему по мобильнику и сказал, что сейчас он со своими ребятами держит путь в «Сосны». Скоро будут на месте. Вятка готовился к встрече гостей сутки, на исходе второго дня понял, что никто не приедет. Телефона Кота он не знал, поэтому выспросить подробности не мог. Что ж, решил Вятка, значит, в этот раз увидеться им не судьба. Однако вместо Кота в «Сосны» неожиданно нагрянул оперуполномоченный Олег Иванович Мошкин из районного управления внутренних дел. Подъехав к дому Вятки на канареечном ментовском уазике, он без спросу прошел на веранду, сунул нос в обе комнатенки и только после этого сказал «зрась». Мошкин – человек мелкий, не фактурный. Медаль на лацкане пиджака и круглая лысина – вот и весь мужик. Зато приставучести на троих хватит.
Он проторчал у Вятки больше часа, задавая какие-то странные вопросы. Когда он откинулся с зоны? Когда последний раз виделся с Котом? Поддерживают ли старые корешки связь друг с другом? О чем говорят? Собирался ли Кот приехать сюда в ближайшие дни?
«Он вышел с зоны на год раньше моего, – ответил Вятка. – Какие уж тут контакты».
«Но ведь он звонил тебе? – щурился Мошкин. – Этого ты не станешь отрицать?»
«Не стану. За последние месяцы он и брякнул всего пару раз, – отвечал Вятка. – Как жизнь? Нормально. И весь базар».
Мошкин не верил ни одному его слову, но и поспорить не мог. Поэтому продолжал приставать с вопросами.
«Могу я знать, что случилось? – не выдержал Вятка. – Вы приходите ко мне в дом, спрашиваете, о чем хотите. И даже не объясняете причину визита и смысл вопросов».
«Честно говоря, я знаю немногим больше твоего, – вздохнул Мошкин. – Факт, что у Кота сейчас большие проблемы с законом».
«Это я уже понял, – кивнул Вяткин. – Раз вы тут, так оно и есть».
«Если он тебе все-таки позвонит или приедет… Лично я в этом очень сомневаюсь, но все-таки, – Мошкин выдержал паузу. – Так вот, скажи ему, чтобы не делал глупостей. Один раз в жизни дай человеку добрый совет. Пусть не гадит себе на голову. Договорились?»
«Если он нарисуется, я так ему и скажу, – улыбнулся Вятка. – Обещаю. Только он не из тех людей, кто любит слушать бесплатные советы».
Мошкин закрыл блокнот и, поправив медаль на лацкане пиджака, укатил в район.
…На минуту Вятке показалось, что где-то неподалеку работает автомобильный движок. Но за высокой травой и забором дороги не видно. Движок замолчал. Вятка подумал: послышалось, сюда и светлым днем никто не приезжает, а в такую рань да по такой погоде пропыхтит разве что трактор на колесном ходу. Вода в чайнике забурлила, Вятка выдернул штепсель и стал ждать, когда сварятся яйца. Неожиданно он услышал сухой хлопок пистолетного выстрела. Через несколько секунд долетели еще два негромких хлопка, и все стихло.
Вятка, открыв дверь, выскочил на порог и остановился. Предрассветные сумерки раскрасили мир в серые тона, моросил холодный дождь. На дворе никого, раскисшая тропинка ведет от дома к щербатому забору.
Сделав пару кругов возле дома своего приятеля, поплутав по буеракам, Огладин решил, что пора возвращаться назад, идти на мировую. В кармане булькала бутылка, а под ложечкой сосало. Хотелось, тяпнув сто пятьдесят, пожевать чего-нибудь, посидеть в тепле. Он вышел из кустов на дорогу, расстегнул ширинку, чтобы справить малую нужду, и замер, забыв обо всем. Прямо перед ним стояла огромная иностранная машина с темными стеклами. Откуда здесь эта махина? И людей не видно. След протекторов на дороге свежий. Значит, недавно подъехала. Но к кому прибыли гости? И где они?
Огладин, сделав несколько неуверенных шагов вперед, прижался лбом к стеклу, пытаясь разглядеть, что происходит в салоне.
– Эй, муш-шик. Ищешь кого? Или мафына понравилась?
Огладин вздрогнул от неожиданного окрика и обернулся. В нескольких шагах от него стоял невысокий парень в темной куртке и кепке. В опущенной правой руке шепелявый держал здоровую пушку. Огладин, не зная, что ответить, только пожал плечами. Он понял, что гости приехали к Вятке, больше не к кому. И не для того они здесь, чтобы душевные разговоры разговаривать или на моторе плавать.
– Мотню застегни, – сказал Штанина. – Член простудишь.
