Теперь я была спокойна за свое хозяйство.
Потом у меня родилась еще одна идея: бильярд. Несколько дней я упорно вспоминала, как он выглядит. А потом подсказка пришла во сне. Я увидела стол до мельчайших подробностей, утром зарисовала и показала Смэйту. Дело осталось за мастерами. Они подобрали прочную и легкую породу дерева. Мы с новым управляющим объехали лавки и нашли подходящее сукно для обивки.
Времени катастрофически не хватало. Я металась между домом дядюшки и стройкой. И даже стала подумывать о приобретении своего жилья неподалеку. Но когда заикнулась об этом, не только дядя, но и Пит выступили против:
— Нельзя девушке жить одной. Стоит кому-то лишь до крыльца тебя проводить, и разговоров не оберешься. Как известно, дурная слава быстро бежит.
Я спорить не стала, хотя лично мне на пересуды было наплевать. Из-за стройки и так пришлось постоянно ходить в мужском костюме. Я его не слишком любила: женские наряды куда привлекательней. Тем более я кое-кому хотела понравиться. Но кругом лежали строительные материалы, и я порвала подолы нескольких платьев.
Питер и сеньор Марко опекали меня как могли. Но у кузена много времени отнимал корабль, а капитан стражи был занят делами службы. Но, видимо, все-таки беспокоился обо мне. Поэтому однажды привел двух здоровых молодцов:
— Сеньорита Элина, это Дэн и Берт, они будут вас охранять.
Я хотела с возмущением отказаться, но Дэн в ужасе закатил глаза:
— Не прогоняйте нас. Дома малолетние детки, чем мы их будем кормить?
Парень состроил такую потешную гримасу, что мне стало смешно, и я согласилась.
Берт был более серьезным:
— Приятно познакомиться, сеньорита. Про вас много говорят.
Я вздохнула:
— Представляю, что именно…
Вскоре я смирилась с охраной. И даже подружилась с парнями. Хотя про себя думала: всего бояться, так лучше лечь и сразу умереть. Может ведь и горшок из окна на голову свалиться.
Вокруг меня по-прежнему вилось множество лиц мужского пола, но я чувствовала, что их сдерживает присутствие сеньора Марко. Понимала, что нравлюсь капитану стражи. Несмотря на то что он был со мной более чем сдержан.
А вот жених Бетти надоел страшно. Он завалил всю мою комнату желтыми цветами. Да в таком количестве, что вскоре я возненавидела не только желтый цвет, но и ни в чем не повинные растения. К тому же когда никто не слышал, успевал нашептывать не совсем понятные комплименты. Не был бы он женихом Бет, давно бы спустила его с лестницы.
Как ни странно, дядя вскоре смирился с моей предпринимательской деятельностью. Видимо, его знакомые не слишком осуждали богатую наследницу. Я слышала, что говорили: выйдет замуж — остепенится. А я про себя ехидно думала: шиш вам, а не замужество! Ишь сколько желающих захапать деньги богатой невесты! Пока не влюблюсь до безумия — ни за кого не пойду. Перед глазами тут же возник образ капитана стражи.
Еще я вспомнила таинственного ночного поклонника. Обычно он появлялся в светлые, лунные ночи. Хотя конечно, может, он стоит под деревьями и в темноте? Просто я его не вижу?
Сегодня полная луна ярко освещала ночной сад. Я твердо решила не подходить к окну, но не выдержала. Накинула халат и осторожно выглянула наружу.
Незнакомец стоял на привычном месте. И тут меня как будто бес толкнул под ребро. Я резко распахнула ставни, постаралась придать голосу всю возможную строгость и вопросила:
— Сеньор, вам не надоело там дежурить?
Мужчина шагнул вперед, приложил руку к сердцу и поклонился:
— Для меня было бы счастьем умереть под вашим окном, сеньорита.
Ой, нет. Созерцать под своим окном труп, даже такой красивый, мне не хотелось. Но то, что из-за меня готовы умереть, — приятно ласкало самолюбие. По всем правилам я должна была бы принять оскорбленный вид и указать, что неприлично компрометировать девушку такими поступками. Но вместо суровой проповеди принялась подыскивать вежливые слова, чтоб не очень обидеть. И пока раздумывала, в руке незнакомца появился цветок. Он поцеловал его и бросил на подоконник. Я протянула руку и подобрала подарок. Это оказалась ветка шиповника. Но цветы его были необычного белого цвета. У меня в голове тут же зазвучали слова песни:
Хотя незнакомец был явно не юн…
Мужчина исчез. Похоже, не желал продолжать разговор. И я этому только радовалась. Мне было приятно, что я ему нравлюсь. Да и какой бы девчонке это не понравилось? Из-за меня этот красавец ночи простаивает под окном, но хотела ли бы я с ним встречаться? Не знаю. Или все-таки чего-то опасаюсь?
Я поставила ветку в вазу с водой.
Почему этот человек не появляется днем и не заходит к дяде? Может, он с ним в ссоре? Или он из бандитов?
Я подошла к зеркалу и кокетливо улыбнулась своему отражению. Как всякой девушке, мне хотелось верить, что я самая обаятельная и привлекательная. И если даже мой поклонник бандит, то обязательно влюбится и исправится.
Я продолжала любоваться собой. Всем удалась, вот только эти волосы… Все время хотела перекраситься, а теперь до конца своих дней придется быть рыжей. Вроде бы в Древнем Риме патрицианки отбеливали волосы при помощи золы. Но каким образом?
Утром в комнату вошла няня:
— Вставай, дочка. Скоро подадут завтрак. Что-то долго ты сегодня заспалась…
Няня замолчала, резко оборвав фразу. Выражение ее лица мне не понравилось. Она с изумлением и каким-то страхом разглядывала цветы шиповника:
— Элина, откуда они? Вчера я их не видела.
Я покраснела. Кажется, старушка решила, что я по ночам хожу на свидания. Я лихорадочно искала отговорку, а няня меж тем продолжала:
— Этот кустарник растет только в одном месте. И оно пользуется очень дурной славой. Люди стараются объезжать его стороной.
Фу, а я только хотела сказать, что увидела куст у обочины и сорвала. Няня совсем перестала бы мне доверять.
И я, не моргнув, солгала:
— Няня, ты мне слова не даешь вставить. Ветка лежала на крыльце ресторана. Красивые цветы. Необычные. Я и взяла.
Старушка заохала:
— Девочка, никогда не подбирай ничего брошенного. А то и порчу наведут, и сглазят, и приколдуют.
Няня завернула ветку в тряпку и унесла, чтобы сжечь.
Мне так стало жаль подарок, что я хотела обвинить няню в пристрастии к суевериям, но… вспомнила, как я оказалась в этом мире, и прикрыла рот. Действительно, есть такие стороны нашей жизни, к которым лучше не прикасаться.
