На ней была голубая льняная юбка, белая футболка и завязанный на плечах вязаный кардиган. В руках она несла чемодан. Фрэнсис направилась прямо к нему и, протянув руку, улыбаясь, сказала:
– Мистер Гомес Морено, надеюсь, вы понимаете, что я некоторое время тому назад думала, что больше никогда не приеду в Испанию.
Усадив Фрэнсис в машину и сев за руль, Луис спросил, не будет ли она возражать, если он снимет галстук.
– Я не могу вести машину в галстуке, он меня душит.
– Конечно, снимите, – ответила Фрэнсис, пораженная учтивостью Луиса. Она расправила на коленях свою голубую юбку. – Так приятно, когда стоит теплая погода.
– Двадцать два градуса, – удовлетворенно констатировал Луис. Он произнес это таким тоном, будто в этом была его личная заслуга. Луис тронул машину и, широко улыбаясь, слегка повернулся к Фрэнсис. – Итак, мисс Шор, вот вы и опять в Испании.
– Просто Фрэнсис.
– Благодарю. Фрэнсис. Тогда просто Луис.
Они выехали из огражденной проволочным забором стоянки аэропорта. Над ними простиралось такое же бездонное голубое небо, какое она видела в Севилье в сочельник, но теперь это небо было полно тепла, а не только света.
Луис сказал:
– Мне бы не хотелось, чтобы между нами возникли новые недоразумения, но мне очень любопытно было бы знать, почему вы передумали и решили снова позвонить? Я, конечно, очень польщен…
– Просто меня что-то беспокоило, – ответила Фрэнсис, глядя в окно.
– Беспокоило? – непонимающе переспросил Луис.
– Да. Меня раздражало то, что в тот раз ничего не вышло, что пропадает хорошая идея. К тому же многие из моих клиентов, пользующиеся услугами фирмы со времени ее возникновения, стали высказывать пожелания побывать в новых местах. Куда мы едем?
– В Мохас. На этот раз я не стану испытывать судьбу, – сказал он и засмеялся.
– Мохас. Я никогда не слышала…
– И не могли слышать. Это деревня. Небольшая деревня в горах между Гранадой и морем. Там моя лучшая „посада', моя любимая. Правда, мы уже не застанем цветение миндаля.
– Миндаль…
– Деревня раньше жила только за счет миндаля. Даже и сейчас сезон миндаля – это страда. Улочки деревни запружены осликами с корзинами. Слышно, как в каждом доме женщины разбивают скорлупу, а дети счищают ее с миндальных орехов. Мы вряд ли сможем въехать в деревню на машине, настолько узки улочки. Ослики умещаются, а вот машины – нет.
Фрэнсис осторожно сказала:
– Моим клиентам это понравилось бы. – Она подумала о них, своих клиентах, – образованных, хорошо воспитанных, относящихся с уважением к местам, в которых они бывают, и страдающих от дисгармонии, которую приносит массовый туризм, и добавила: – Это тихие люди. Туристы такого типа перед поездкой будут читать серьезную литературу об Испании и никогда не станут покупать кукол, одетых в платья танцоров фламенко.
Луис опять засмеялся. Он вел машину на большой скорости по тенистым пригородам Малаги, ловко перестраиваясь в транспортных потоках. Справа от дороги между домами часто вспыхивала искрящаяся синь моря. „Мне это нравится', – неожиданно подумала Фрэнсис, ощущая прилив внутреннего удовлетворения.
Она действительно была раздражена тем севильским эпизодом. Вернувшись в Англию, она дала себе зарок больше даже не думать об этом, но странным образом испанский проект продолжал сидеть у нее в голове как не просто что-то неудачное, но, скорее, как нечто незавершенное. В газетах вдруг стало попадаться необычно много статей об Испании (раньше их, конечно, столько не было), а телевидение, казалось, просто помешалось на этой стране, пуская одну за одной программы об испанских женщинах, испанской преступности, испанском католицизме, испанских азартных играх, испанской кухне и испанской армии. Однажды, вскоре после Рождества, Фрэнсис, слоняясь по комнате с кружкой кофе и куском тоста, включила телевизор и вместо какого-нибудь ток-шоу, полицейской драмы или выступления политического деятеля увидела совсем еще юного новобранца испанской армии, преклонившего колено перед испанским флагом, чтобы поцеловать его. Фрэнсис была поражена. Это выглядело так красиво и серьезно, в этом было столько чувства! Представьте себе, что вы приказываете английскому солдату поцеловать государственный флаг Соединенного Королевства!..
Наконец Фрэнсис сдалась. Испания явно призывала ее, как, хотя и в меньшей степени, и сам мистер Гомес Морено-старший со своей визитной карточкой, которая, куда бы она ее ни засунула, обязательно выплывала на поверхность в ящиках стола или в кучах деловых бумаг, подобно осколку разбитого фарфора в клумбе с цветами.
– Я уже измучилась. Чертова Испания! – заявила Фрэнсис Ники.
– Тогда позвони ему, – сказала та. – Поезжай, посмотри его гостиницы. Если они хороши – ура, если ужасные, то ты, по крайней мере, успокоишься.
– Они расположены в чудесных местах…
– Я знаю, я читала эту статью о соборе в Кордове.
– А погода весной и осенью там куда лучше, чем в Италии…
– Позвони ему.
– А рейсов в Малагу много и цены приемлемые.
