– Армия – спасет? – развела руками Белла. – Африкан, ты бредишь.
– Да, армия – это тяжело, она ломает многих… И делает сильнее – других! Это единственное, единственное, что могло спасти Костю, понимаешь? Они с друзьями из ночных клубов не вылезали, он уже пару раз чуть не сел, он из дома деньги уже таскал! Я как-то видел Костиных дружков – это же Бивис и Бадхед натуральные, как их там… Лютиков и Баранов! Гениальные фамилии…
– А почему Ираида так плакала? О какой санчасти она говорила?
– Костик на днях нажрался какой-то дряни, подхватил дизентерию. Лежит сейчас в санчасти, его антибиотиками кормят. Похудел, конечно… Но это было бы дико, если б в армии толстели… Он шлет матери безумные эсэмэски, мать к нему ездит каждую неделю, вот с такенными сумками еды… – Африкан растопырил руки. – Это дурдом, а не семья! Подумаешь, понос… Через пару дней вылечат. Может, у него от Ираидиных котлет понос! А она такую трагедию разыграла… Как там у Пушкина, про стекло?…
– «Так тяжкий млат, дробя стекло, кует булат», – рассеянно произнесла Белла. – Но она – мать…
– И что?
– Ты должен был дать им денег. Пусть это неправильно… Но ты бы сохранил с родными хорошие отношения.
Африкан раздраженно застонал:
– О-о… Ты еще будешь мне советовать! Вечно ты во все лезешь… В каждой бочке затычка!
Белла пожала плечами:
– Ладно, не буду.
Она вернулась на кухню, села за стол допивать чай. Настроение было безнадежно испорчено, и, главное, исчезло то безумное, безудержное желание, сладкое и отвратительное одновременно… «И зачем я его послушалась, зачем осталась!» – с раздражением подумала девушка.
Африкан вошел на кухню – мрачный, злой:
– Чего ты расселась? Собирайся, пошли.
– Куда?
– На кудыкину гору… К Петровичу пошли, в отделение! Чтобы ты меня потом не упрекала, что я Гену не ищу… Все при тебе будет, весь разговор.
Белла замерла, испуганно посмотрела на Африкана.
– Ну что ты? Пошли! Петрович откажется, так в детективное агентство отправимся, за деньги будем твоего Гену искать…
– Почему ты все время о деньгах говоришь?
– Потому что людям от меня только денег надо! – рявкнул Африкан. – Будто я олигарх какой… А я, между прочим, потом и кровью денежки зарабатываю… Головой своей! – Он с силой постучал своей головой о стену.
– Что ты делаешь! Не надо!
– А что? Мало ты меня по той же голове била… Помнишь – в первый-то вечер!
– Не надо… – Белла вскочила, отбежала к окну, заплакала. Ей было и жалко Африкана, и одновременно она понимала, что тот сознательно давит на жалость… Он хитрый, расчетливый человек. – Ты меня пугаешь!
Африкан помолчал. Потом произнес уже спокойно:
– Прости. Не буду. Но все равно, ты давай собирайся… я уже Петровичу звонил, договорился с ним.
– Я не пойду.
– Здра-асте…
– Ты так хочешь поскорее найти Гену? – всхлипывая, спросила Белла. – Чтобы я… чтобы я сделала все… чтобы я с тобой… Не надо. Не ищи Гену. Мне ничего от тебя не надо. Пусть будет так… – выдохнула она. Но закончила твердо: – Без всяких условий.
Белла вытерла слезы. Африкан за ее спиной молчал. Потом произнес холодно:
– А мне от тебя тоже ничего не надо. Я тебе Гену найду без всяких условий. Я тебе обещал, и я это сделаю. Тоже мне, сокровище.
Белла похолодела. Такого поворота событий она не ожидала.
– Пошли. Целый месяц мне плешь этим Геной проедала… Не пойдет она… Собирайся, я сказал!
– Я никуда не пойду, – упрямо произнесла Белла.
– Пошли!
– Нет.
Африкан посмотрел на нее такими страшными, ненавидящими глазами – Белле даже показалось, что он вот-вот ее ударит.
– Ты прав, я целый месяц жила только одной мыслью – найти негодяя, который обманул мою сестру… – торопливо произнесла Белла. – Мне очень хотелось посадить его в тюрьму, наказать. А сейчас вдруг подумала – хорошо ли будет, если мы узнаем о Гене
Африкан прокашлялся. Вздохнул. У него теперь было совершенно другое выражение лица…
– Что ты на это скажешь? – ласково спросила Белла.
– Что ты права, – спокойно произнес Африкан. – Только ведь этот Гена еще и денег у твоей сестры упер, да?
– Ага. Да бог с ними, с деньгами! – улыбнулась Белла. – Я вот еще что подумала. Ребенок-то – это счастье. Он, ребенок, дороже этих денег стоит. Спасибо Гене! Если бы не Гена, моя сестра до седых волос прожила, так без ребенка и осталась бы… Она же, если честно, такая привереда! Никто из мужчин в Ирге ей не нравился. То не то, это не это… А тут такое счастье – и малютка будет, и отец-ворюга исчез. Плохое исчезло, хорошее осталось! Поэтому не надо искать Гену, не надо…
Этими самыми она словами буквально обезоружила Африкана, растопила его сердце. Такая милая!
И еще он понял, что не сможет предложить ей сделаться его содержанкой. Не только потому, что она откажется, обидится или что-то еще… Нет. Он хотел, чтобы она стала для него кем-то большим.
Он говорил ей вчера, что любит, что она нравится ему – лишь бы Белла не уехала. Мозги пудрил девушке… Вполне нормальная мужская ложь, простительная даже. Инстинкт! Без этого инстинкта, без этой лжи все человечество давным-давно бы вымерло…
Но на самом деле он врал не Белле – себе. Боялся признаться, что она нравится ему, что он ее любит. Ложь оказалась правдой.
– Белла…
– А?
– Белла, если ты меня предашь, я тебя убью. Нет, не так… – Африкан потер виски. – Если ты меня предашь, я себя убью. Фу-у, какая дешевая мелодрама получается. Не то говорю!
– А ты не говори. Все равно я тебе не поверю, – усмехнулась Белла.
Африкан шагнул к ней. Хотел еще что-то сказать, но не смог, махнул рукой.
Девушка подняла голову, посмотрела в его глаза… Африкан обнял ее, прижал к себе с такой силой, что она ойкнула.
– Белла…
Он поцеловал ее, чувствуя, как дрожит все внутри. Она погладила его щеки, сказала удивленно:
– Ты такой колючий!
– Побриться? – шепотом спросил он.
– Нет. Так сойдет… – с улыбкой произнесла она. – Все равно лучше уже не будет.
– Я тебя точно убью… – он засмеялся, снова ее поцеловал. – Пойдем. На руки я тебя брать не буду. Во- первых, ты тяжелая, во-вторых, это пошло.
– Ужасно пошло, – согласно кивнула Белла. – Как в плохой мелодраме.
