Она схватила с подоконника рулон скотча, которым обычно заклеивают картонные коробки, и принялась лихорадочно обматывать сначала руки, а затем ноги бывшего супруга.
– Молодец, Зойка... – пыхтела Фаина. – И вот здесь еще, покрепче...
Скоро Личутин представлял собой спеленатую мумию.
– Анфиса Терентьевна... – продолжал он слабо голосить, призывая на помощь соседку.
– Сема, признавайся – чего ты добиваешься? – плачущим голосом спросила Зоя. – Чего ты от меня хочешь?
– Анфиса... Анфиса Терентьевна!..
– Может быть, ты скучаешь по Зое? – милосердно подсказала Катя.
– Бандитки! Вы у меня... а ты, Зойка, – в первую очередь... В тюрьму вас упеку!
– Что-то не похоже, чтобы он по Зойке тосковал, – покачала головой Фаина. – Я же говорю – он извращенец. Энергетический вампир. Он питается Зойкиными страхами.
Общими усилиями подруги положили Личутина на диван и встали вокруг него полукругом.
– Вот что, Семен, – грозно произнесла Фаина. – Обещай нам, что отстанешь от Зойки. Ведь уже год прошел, как вы развелись, мог бы успокоиться!
– Он не понимает! – нервно воскликнула Зоя. Теперь, когда Личутин был надежно обездвижен, она почувствовала небывалый прилив сил. – Он хочет свести меня с ума!
– Я потратил на тебя семь лет жизни, а ты бросила меня... – заскрежетал зубами Личутин. – Ты думаешь, что я могу просто так смириться с этим? Ну уж нет! Я стану твоей тенью... Я стану твоим вечным немым укором!
– Значит, он не собирается исправляться, – возмущенно констатировала Фаина. Она схватила со стола открывалку для консервных банок – старомодную, еще советского образца – и стала внимательно ее разглядывать. – Что ж, тогда у нас нет иного выхода...
– Фаина... – румянец вмиг схлынул с круглого Зоиного лица. – Что ты хочешь сделать?
– Она говорит – у нас нет иного выхода, – пояснила Катя.
В этот момент послышался отдаленный шум. Загрохотали в коридоре шаги.
– Кто это там? – с недоумением спросила Фаина и положила открывалку на стол. – Вы слышите?
– Может быть, к соседке гости пришли? – робко предположила Зоя.
Но тут дверь распахнулась, и в комнату ворвались двое милиционеров с дубинками в руках. Все-таки, значит, Анфиса Терентьевна услышала призыв о помощи.
– Всем стоять! – заорал один из них таким страшным голосом, что Зоя едва не грохнулась в обморок. – Ну, что здесь происходит?!
– Убивают, – радостным шепотом сообщил Личутин, извиваясь на диване. – Самым натуральным образом убивают! Открывалкой для консервов... Спасите меня, товарищи милиционеры!
– Никто никого не собирался убивать, – с досадой произнесла Катя. – Мы просто собирались его немножко напугать...
– Продолжайте, – тот, грозный, отпихнул подруг от дивана и одним движением сорвал с Личутина путы.
Поскольку руки и ноги Личутина покрывал довольно густой подшерсток, операция эта оказалась для него не из приятных.
– А-а! – заорал Личутин. – А-а-а!..
– Мы пришли к нему поговорить, как цивилизованные люди, – с сарказмом, не теряя самообладания, поведала Фаина. – А он нам стал угрожать, что всех в тюрьму посадит... Этот человек – бывший муж одной из нас. Вот этой, – и она указала на Зою. – Уже год, как они развелись, но он до сих пор преследует бедную женщину... Да, Кать? Мы все это подтверждаем. Мы ее подруги. Драма ее семейной жизни разворачивалась на наших глазах на протяжении многих лет...
– Муж? – переспросил другой из милиционеров. – Ну-ка, документы все предъявите... И вы, гражданин, тоже... Быстро, быстро!
– Значит, вы его жена? – грозно спросил первый милиционер, разглядывая Зоин паспорт.
– Не жена, а вдова... – пискнула та. – Ой, я совсем не то хотела сказать... Просто мы уже год как развелись с Семеном.
– Значит, семейная драма... – повторил задумчиво второй. – Так-так... Вы пришли к гражданину Личутину, чтобы поговорить, а он стал вам угрожать?
– Вот именно, – строго сказала Фаина. – И тогда мы были вынуждены обездвижить его. В целях самозащиты.
– Что? – возмутился Личутин, поспешно натягивая брюки. – Не слушайте ее! Вы меня должны защищать, меня!
– А каким образом он вас преследовал? – грозно спросил первый милиционер Зою.
Зоя вмиг покраснела и попыталась пригладить свои волосы.
– Он... он... – от волнения у нее перехватило дыхание, и она вдруг зарыдала столь безутешно и столь жалостно, обливаясь такими огромными прозрачными слезами, что в комнате все замолчали и словно завороженные уставились на Зою.
Она стояла посреди комнаты и рыдала, а ее золотистые волосы торчали в разные стороны, словно
