психотип, узнавал обстоятельства ее жизни – Григорий уже мог просчитать все дальнейшее развитие событий.
Харитонов с легкостью разгадывал женщин. Он знал наперед все их слова, все реакции. Мог предугадать тембр голоса: ласково-нежный, с придыханием – в те самые жаркие минуты и язвительно- презрительный, с вкраплениями горьких ноток, – в моменты расставания. Он мог всегда со стопроцентной точностью угадать, что они скажут ему в ответ на то или иное его замечание.
Он всегда чувствовал, лжет ему женщина в данный момент или нет. И почему она делает это. Причем не всегда эта ложь вызывала у Григория неприятие. Скорее – снисходительное сочувствие, понимание. Да, она лжет – потому что… и далее длинный список этих причин.
Он знал все об их, женских, недугах, он, как врач, видел женщин буквально насквозь – его пальцы привыкли осторожно вминаться в теплую кожу пациенток, ловя контуры их внутренних органов. Он столько раз слышал в ушах отчетливое биение их сердца и движение воздуха в их легких… Он понимал, почему они плачут, смеются, бьются в истерике, почему они –
Они зависели от смены лун, от того, одиноки они или нет, от гормонов, от стресса, от общественного мнения, от воспитания, от мужа, от детей – от всего…
Они были слабы и сильны одновременно. Отвратительны и прекрасны. Они могли вызвать восхищение, отвращение, сочувствие… Да что угодно!
Но только не удивление.
А вот Агния, одна-единственная, смогла удивить, поразить Григория. Не тем, что оказалась virgin – в своем-то возрасте… Нет! Агния… она была непонятной. Непонятной в принципе, изначально. Вот почему у нее такое лицо? Почему у нее такие глаза? Ресницы? Почему у нее узкие запястья и нежная кожа на ключицах? Почему у нее такой голос? Ни анатомия, ни физиология, ни психология – ни одна из наук не давала Григорию ответа на эти вопросы.
А также на тот, главный вопрос – почему у него так бьется сердце, когда он думает об Агнии, когда он вспоминает о ней?
Тайна сия велика есть.
Нечто похожее уже было с Григорием – правда, давно, много лет назад.
Когда была жива Марина…
…Отец пришел домой около одиннадцати вечера.
– Агуша! Ужин не грей, мы с Полиной были в ресторане! – снимая пальто в прихожей, бодро крикнул он. Судя по всему, отец пребывал в хорошем настроении.
– Папа… – Агния вышла из своей комнаты. – Я бы хотела с тобой поговорить.
– Не сейчас. – Отец шагнул в гостиную, торопливо развязывая галстук на шее. – Устал как собака!
Впрочем, через минуту он позвал Агнию:
– Агуша! О чем ты хотела поговорить?
Отец был в этом весь – нетерпеливый и любопытный.
Агния прошла к нему в кабинет, села в кожаное кресло. Ей было страшно.
– Что ты молчишь? Говори!
– Папа, я сегодня виделась с Кирой.
– С кем?!
– С Кирой.
Пауза. Агния посмотрела в глаза отца – и почти пожалела о том, что затеяла этот разговор. Но отступать было уже поздно.
– Какого хрена… Как?.. Она и до тебя добралась! Вот сука! Я ей…
– Папа! Папа, я сама ее нашла! Вернее, все произошло случайно… Она ни в чем не виновата. Это я.
– Блин… Этого только не хватало! – с раздражением, с яростью выплюнул отец. – Зачем ты полезла не в свое дело, А?га? Это твое дело? Нет, это не твое дело! – Отец вдруг взял себя в руки и говорил теперь с холодной ненавистью.
– Папа, мне очень жалко Илюшу, – тихо произнесла Агния.
– Кого? А, Илюшу… Поня-атно! Она уже и тебе голову заморочила… Ты ж овца у меня, тебя легко на жалость взять!
– Папа, он очень умный мальчик. Ему надо учиться. Он так болел, так болел… Он чуть не умер!
– Ты еще скажи, что я в его болезни виноват, – скривился отец. – Ты его видела? А, ты у них дома была… Как трогательно! Воссоединение потерянных родственников. Передача «От всей души», ведущая – тетя Валя Леонтьева…
– Что? Кто?
– Ах да, ты не помнишь уже этих передач… Чего ты от меня-то хочешь?
– Я хочу, чтобы ты дал им денег, – выдавила из себя Агния.
Вместо ответа отец сложил из пальцев кукиш и сунул его Агнии прямо под нос. Она слегка отшатнулась.
– Вот. Видела?
– Папа, но он же твой сын!
– Да? Кто сказал?
– Папа, если ты не веришь, что он твой сын, можно сделать генетическую экспертизу…
– Что сделать? – снова взбеленился отец. – Да пошли вы все в ж… Экспертизу! А я просил эту дуру рожать? Я ее – просил?!
– Ну и что теперь? Илюша есть, и я так рада…
– А, ты рада! Вот и дай им денег! – засмеялся отец. – Ты думаешь, я жадный? Я жмот? На больного ребенка денег пожалел? Нет, жаба-ага моя дорогая… Я из принципа этой Кире не собираюсь помогать! Она сделала свой выбор, а я – свой. Все. Пусть катится к черту.
– Ты ведь на ней чуть не женился… – вымучивая каждое слово, напомнила Агния.
– И что? Да, я на ней чуть не женился… Да я и в браке просил бы ее не рожать, если это тебе так хочется знать! Меня не интересуют пеленки-распашонки! Я, если хочешь знать, ревнивый! – раздувая ноздри, бросил отец. – Я хочу, чтобы любили только меня! Я ни с кем своей любовью делиться не собираюсь. Тебя это шокирует, я смотрю? А зато я честный. Я честно всех предупреждаю – да, я такой. И Киру я предупреждал. А она взяла и родила… Ну и пусть сама все расхлебывает, если такая самостоятельная! Да я, если хочешь знать, А?га, прав был, когда уговаривал Киру не рожать! Словно чувствовал – хорошего из этого ничего не выйдет… И оказался прав! Родился больной ребенок! Я был прав, понимаешь ты или нет?
«Нет!» – мысленно ответила Агния, глядя в раскрасневшееся лицо отца с яростно сверкавшими глазами.
– Папа… ты сам сказал, что собирался жениться на Кире. Папа… значит, ты хотел бросить маму, да?
Борис Николаевич открыл рот, потом закрыл. Потер виски. И произнес добродушно, почти ласково:
– Слушай, Агуша… А разве это не твое собачье дело? Пардон, овечье. Ты… ты в жизнь своего отца не лезь. Это моя жизнь! Я в твою не лезу, и ты в мою – тоже не смей. Я живой человек, я мужчина, в конце концов.
– Мама умерла из-за тебя, да? – опустив голову, сквозь зубы спросила Агния. – Ты ей сказал, что уходишь от нее, и она – умерла…
Она помнила, как ссорились в детстве отец с матерью за закрытыми дверями. О чем говорила мать – не слышно, а отец ей в ответ нечто похожее на то, что сегодня говорил Агнии: «Я живой человек, я мужчина, в конце концов, чего ты привязалась!»
Впрочем, Агния и не прислушивалась никогда к ссорам родителей – она всегда убегала в свою комнату, захлопывала дверь, пряталась в шкафу и закрывала уши. Она видела все и не хотела видеть ничего.
Отец никогда не поднимал руку на мать, но, боже, как он иногда страшно кричал…
Бедная мама. Она всегда все заминала и потом, в разговорах с дочерью, ни разу не вспоминала о ссорах с отцом. И Агния ни о чем не спрашивала.
Мама умерла из-за отца. Он ее довел до сердечного приступа.
– Это ты довел ее, – прошептала Агния.
