– Что же? – не открывая глаз, она улыбнулась краешком губ.
– Тайна.
– Тайна? Нет, ты ошибаешься – во мне нет никакой тайны.
– Есть, – упрямо произнес он. – Ты меня полностью подчинила. Я весь в твоей власти – что хочешь со мной делай...
– Хорошо. Вот, – она приподнялась на локте и поцеловала его. – И еще...
Ее волосы волной упали на него.
– Щекотно! – засмеялся он. – Наташа...
– Что?
– Ничего. Просто – Наташа...
Тени скользили по потолку в прозрачной, зыбкой темноте, сплетались руки, и мучительное, до боли, счастье перехватывало дыхание.
«Как же я хотела этого... Как мечтала о том, чтобы этот человек был рядом со мной – и любил меня... – мелькнула у Наташи мысль перед рассветом. – И вот все случилось. Точно наколдовала...»
Утром они расстались – до вечера, как обещал Никита. Целовали друг друга без счета, смотрели в глаза, смеялись... И говорили много глупых, трогательных слов. Позже, вспоминая об этом, Наташа невольно улыбалась, и у нее замирало сердце. Она была так влюблена, что ей казалось, будто вчерашнее шампанское все еще бродит у нее в крови.
Вика Абрамова многозначительно усмехалась, глядя на нее со стороны.
– Наташа, тебя не узнать! – не выдержав, сказала она. – Ты такая счастливая... Только смотри – осторожнее.
– О чем ты? – не сразу поняла Наташа.
– Все о том же. Смотри, не обожги крылышки...
– Ах, Вика, перестань! – отмахнулась Наташа.
Потом она догадалась, о чем хотела сказать ей Вика. О том, сколь опасно так безоглядно, безоговорочно прыгать в любовь – ведь тем больнее будет возвращение в холодную московскую реальность... Но Наташа не верила, что Никита когда-нибудь сможет отвернуться от нее. Столько слов, столько обещаний, столько поцелуев, от которых кружилась голова...
Никита позвонил ближе к вечеру – на этот раз он не забыл узнать у Наташи ее телефон.
– Наташа, милая... Все время о тебе думаю. Как ты там?
– Все хорошо, – счастливо улыбнулась она, стоя в зарослях лиан и папоротника – звонок Никиты застиг ее именно там, в ее любимом уголке, среди импровизированных джунглей. – Скучаю по тебе.
– Послушай, сегодня нам не удастся встретиться, – вздохнул он.
– А что такое? – улыбка постепенно стала исчезать с ее лица, мобильный телефон в ладони показался тяжелым, словно камень.
– Дед прихворнул. Я сейчас к нему еду...
– Никита Савельевич? Что с ним?
– Надеюсь, ничего страшного. Давление, и все такое... Домработница только что сообщила.
– Конечно, поезжай! – обеспокоенно произнесла Наташа. Никита Савельевич Рощин был ей очень симпатичен.
– Я позвоню тебе вечером...
– Да-да, конечно!
Внезапная болезнь деда – это, конечно, серьезно. Свидание может подождать.
Наташа верила Никите и сочувствовала Никите Савельевичу, но странное дело – какой-то червячок сомнения вдруг стал грызть ее душу.
«Я веду себя, словно блаженная... – осудила она саму себя. – Лепечу какую-то ерунду. «Все хорошо, скучаю по тебе...» А если Никите неприятна моя безудержная влюбленность? Нет, надо быть сдержанней, холодней. Вика права – можно обжечь крылышки. Я слишком люблю Никиту! Хотя, разве может быть «слишком» в любви?»
Вечером, дома, она совсем загрустила.
Никита не звонил.
Наташа, конечно, могла сама набрать его номер, но из какого-то упрямства, которое всегда преследует влюбленных, с непременным оттенком мазохизма, не стала этого делать.
Потом, в девятом часу, кто-то позвонил в дверь.
– Никита! – едва сдерживая безумную радость, она бросилась открывать.
На пороге стояла Анна с большим пакетом в руках.
– Ты кого-то ждешь? – беспокойно спросила сестра. – Ничего, я только на минутку...
– Нет-нет, проходи! Я совершенно свободна...
Анна встряхнула свой легкий полушубок из голубой норки, прежде чем повесить его на вешалку.
