– В других букинистических ее тоже нет – я их все обзвонила, – ответила Мириэль.
– Как жаль... – расстроилась Наташа. – А этот твой знакомый старичок, Лаврентий Макарович...
– Зиновий Моисеевич, – поправила Мириэль. – Я с ним еще не разговаривала. Перезвоню позже...
Мириэль перезвонила только на следующий день и бодро сообщила:
– В общем, так... Только что я говорила с Зиновием Моисеевичем – он к нам заходил сегодня, за Державиным издания середины девятнадцатого века. У него есть этот Фишер. Знаешь, старик очень удивился, когда я у него спросила про «Магию женских образов». Он говорит, что такими вещами сейчас никто не интересуется, кроме очень узких специалистов...
– Он продаст книгу? – с надеждой спросила Наташа.
– Вот тут проблема... – запыхтела в трубку Мириэль. – Зиновий Моисеевич сказал, что продавать ему ее не имеет смысла. Но он готов обменять своего Фишера на прижизненное издание Бодлера.
– На кого?
– На «Цветы зла» Бодлера, – пояснила подруга. – Был такой французский поэт.
– Ах да, слышала о таком... – рассеянно сказала Наташа. – Только вот где нам прижизненного Бодлера достать?
– Бодлер должен быть в букинистическом на Покровке – я туда уже звонила. Стоит четыре тысячи.
– Сколько-сколько? Четыре тысячи рублей? Кошмар какой-то...
– Ничего и не кошмар. Прижизненное же издание! Многие раритеты много дороже. И это твой единственный шанс получить Фишера.
Наташа немного помолчала.
– Четыре тысячи... – наконец выдавила она из себя. – Сумасшедшие деньги. То есть – для книги сумасшедшие деньги... Впрочем, ладно.
– Что – ладно?
– Покупаем Бодлера и меняем его на Фишера! – решительно произнесла Наташа.
– Ну ты даешь! – осуждающе протянула Мириэль. – Неужели ты и правда готова потратить на Никиту такие деньги?
– Мирка, я же его ангел-хранитель!
Зиновий Моисеевич оказался маленьким тощим старичком с огромной, какой-то дикой бородой, растущей в разные стороны, – живой гном, да и только. В бороде его застряло несколько кусочков вареной моркови – видимо, непосредственно перед визитом девушек он ел суп.
– Ну-ка, ну-ка, что у нас тут... – цепкими птичьими пальчиками он взял из Наташиных рук потрепанный пожелтевший томик. Отойдя к деревянной стойке, вооружился лупой и принялся листать его.
– Как тут интересно! – прошептала Наташа, оглядываясь.
Они стояли в прихожей известного библиофила. От потолка до пола высились книжные полки, забитые книгами так, что не было ни одного миллиметра свободного пространства. Дверь в комнату была полуоткрыта – и подружкам было видно, что и там тоже сплошными рядами стоят книги.
– Ага... – завороженно прошептала Мириэль.
Зиновий Моисеевич, пролистав книгу, тут же спрятал ее в ящик.
– Ну-с, а это вам. Рудольф Фишер – «Магия женских образов».
Наташа с благоговением приняла из его цепких пальчиков книгу в черном переплете, аккуратно подклеенную. Раскрыла на титульном листе.
– Оно, – прошептала Мириэль, перегнувшись через ее плечо. – То, что твоему Никите нужно!
Наташа перелистала страницы – в книге было много рисунков и черно-белых фотографий из старых фильмов. Пробежала глазами по тексту – действительно, что-то очень узкоспециальное. Закрыла книгу.
– Большое спасибо, Зиновий Моисеевич, – вежливо произнесла Мириэль. – Вы нас очень выручили.
– Не за что, Мирочка! – ясно улыбнулся библиофил. Борода его мелко дрожала, и вместе с ней трепетали запутавшиеся среди волос кусочки вареной моркови. – Вы, главное, отложите для меня завтра Бунина. Академическое издание. Я куплю...
– Непременно отложу! – горячо пообещала Мириэль.
Подруги вышли из квартиры. Тяжелая стальная дверь за их спиной захлопнулась, защелкали многочисленные замки.
– У него там книг – на огромную сумму, – сообщила Мириэль. – Есть такие редкие экземпляры, что Британский музей готов за них миллион отвалить. Ну, разумеется, не рублей, а их фунтов стерлингов.
– Откуда ты знаешь? – недоверчиво спросила Наташа.
– Знаю, и все!
Они спустились вниз по лестнице. На первом этаже, возле почтовых ящиков, валялись рекламные проспекты – Мириэль едва не поскользнулась на них, но Наташа успела вовремя подхватить ее под локоть.
– Безобразие какое... Разве можно так мусорить в собственном подъезде!..
Девушки медленно шли по вечерней улице. Наташа прижимала труд Рудольфа Фишера к груди.
