– Я здесь. Нашел другой выход? – с надеждой спросила она.
– Нет. А у тебя как дела?
– Никак.
– Понятно.
– Господи, Никита, к этим развалинам и днем-то никто не приходит, а сейчас и вовсе, ночь уже наступила! – закричала она.
– Утром разберемся. Утром здесь будет светлее... Что-нибудь придумаем. Идем, я там костер развел. Тут полно каких-то ящиков... Хоть согреемся!
Они снова оказались в центре подземелья, где горел небольшой костер. Дым от него поднимался под каменные своды, и его утягивало куда-то. Очевидно, в те щели, через которые сюда, вниз, просачивался свет. Никита подбросил в него еще несколько деревяшек. Только сейчас Наташа почувствовала, как устала. Она села на перевернутый ящик и протянула ладони к пламени. Происходящее казалось ей какой-то фантастикой, сном... Она даже ущипнула себя за ногу – не помогло, не проснулась, и вокруг нее все еще темные стены подземелья.
Никита сел рядом.
– Вот так история... – пробормотал он. – Слушай, а зачем твоему жениху копировать сюжет «Аиды»?
– Не знаю... Макс обожает эту оперу, – вздохнув, сказала Наташа. – И еще он очень ревнивый. Наверное, решил наказать нас таким образом. Заманил нас в ловушку...
– За что – наказать?
– За то, что я о тебе думала больше, чем о нем. Прости меня, Никита... Это я во всем виновата!
Никита пропустил последние ее слова мимо ушей – как будто его волновало сейчас совсем другое.
– Он вообразил, что мы с тобой – любовники?
– Нет, вряд ли. Я же ему рассказала все, как было. О том, что ты долго даже не подозревал о моем существовании.
– Что ж, для ревнивца хватило и того, что ты меня знаешь... – усмехнулся он.
– Так нелепо... – с отчаянием произнесла Наташа. – Из-за меня ты опять попал в дурацкую ситуацию. А Макс – он просто ненормальный! Если бы он знал, что на самом деле я больше не собираюсь ни видеть тебя, ни звонить тебе, он бы, наверное, придумал что-нибудь попроще...
– Правда?
– Что – правда?
– Я тебе больше не нужен? – усмехнувшись, спросил Никита.
– Конечно, не нужен! – с досадой воскликнула она. – Я вела себя очень глупо... Ты, наверное, теперь еще больше меня ненавидишь.
Языки костра извивались перед ними, тени и блики света бежали по лицу Никиты, отчего он казался гораздо старше. Но он не выглядел ни раздраженным, ни испуганным...
– Нет, – не сразу ответил он. – Ты ничего плохого мне не сделала. Ты ведь только хотела мне помочь.
– И помогла, – горько усмехнулась Наташа, – разлучила тебя с любимой девушкой. Да еще чуть с ума не свела – ты ведь сам говорил, что долгое время был уверен, будто находишься в центре каких-то мистических событий. А теперь вот это...
– «С любимой девушкой!» – с сарказмом повторил Никита. – Хороша любимая... Нет, теперь, спустя время, я тебе только благодарен, что оказался в той квартире. Ты тоже прости меня – я тогда не слишком хорошо с тобой обошелся. Кричал, и все такое... Я как будто был не в себе.
Наташа с изумлением повернулась к нему – такого поворота событий она не ожидала. И потому отнеслась к словам Никиты с большим недоверием.
– Ты – мне – благодарен?.. – раздельно произнесла она.
– Да. А что такого? В конце концов, рано или поздно надо расставаться с романтическими иллюзиями, – улыбнулся он.
– Ну что ты такое говоришь! – рассердилась Наташа. – Может, они – ну, иллюзии эти самые – наиболее ценное, что есть у нас в жизни...
– Не спорю. Одни иллюзии я потерял, зато нашел другие, – загадочно ответил Никита.
Наташа истолковала его слова вполне определенным образом.
– Очень рада за тебя, – холодно произнесла она и снова уставилась на огонь. Быстро же он утешился! Интересно, кто заменил «малютку Стенич»? Впрочем, какая ей разница!
Они замолчали. Никита подбросил в костер еще деревяшек. Искры от пламени взметнулись вверх, словно фонтан из золотых брызг, и растворились в темноте.
– Человек может прожить без воды и пищи дня три, не больше, – задумчиво пробормотала Наташа. – Не хотела бы умереть в этом подвале, хоть его и можно назвать царским.
– Может, ты успела предупредить кого-то? – спросил Никита.
– Нет. Когда позвонил Макс, я была с Настей – своей племянницей. Ей четырнадцать, и она очень славная. Но вряд ли она поняла что-то из того, что я в изумлении после его звонка бормотала. Я сразу вытурила ее и стала собираться. Знаешь, я до последнего не верила, что Макс мог так поступить, и ехала
