– О, непременно, непременно надо посетиль этот... мафсо... мавзолеум!..
Все последующие дни Надя была занята только Клапке. Поскольку владел он русским не слишком хорошо, она присутствовала на всех официальных мероприятиях с его участием.
Встреча с читателями в Доме литераторов, совместное заседание с российскими коллегами на тему межрегиональных и творческих связей, посещение семинара будущих переводчиков в Литературном институте, участие в конгрессе германской общины в Москве, запись на телестудии для передачи «Книжные новости», потом трехдневный марафон по раздаче автографов в трех крупных книжных магазинах Москвы... В общем, Наде и передохнуть было некогда.
Затем, когда официальные мероприятия иссякли, Клапке попросил показать ему Москву. Красная площадь, Большой театр, Мавзолей, Воробьевы горы, парк Горького, Оружейная палата...
В один из таких дней Наде позвонила Рая.
– Алло, Шелестова, куда ты пропала? Не могу тебя застать дома, а сотовый вечно отключен...
– Конечно, отключен! Я с утра до вечера в общественных местах – то в театре, то в музее, то еще где... Сопровождаю своего Клапке.
– Кого?
– Господи, да я вам все уши прожужжала про него – Гюнтер Клапке, писатель... Это именно его перевожу!
– А, тот самый! – взволнованно воскликнула Рая. – Ну, и как он?
– Нормально... – с недоумением произнесла Надя. – Нормальный дядька, очень адекватный. Столько дел за неделю успел сделать! Он уезжает скоро. Ты прости, Райка, но мне сейчас некогда...
Но так просто избавиться от Раи Колесовой было невозможно.
– Почему? – строго спросила она. – Что ты собираешься делать? Ты, вообще, сейчас одна?
– Одна, одна! – зарычала Надя. – И как мужчина Клапке меня не интересует, он совершенно не в моем вкусе! Очень серьезный господин...
Надя вспомнила беседы о модернизме, двойственности сознания, перспективах дуализма, в которых ей пришлось участвовать как переводчице, и тяжко вздохнула. Гюнтер Клапке потратил на эти беседы с русскими коллегами долгие часы, чаще всего – за кружкой пива.
– Понятно... – загадочно протянула Рая.
– Слушай, Райка, я такси пытаюсь сейчас заказать... Гюнтеру вздумалось отправиться в подмосковное селение под названием Усольцево. Якобы там живет старуха, которая знала его отца, бывшего немецкого коммуниста, и все такое...
– Зачем вам такси? – неожиданно возмутилась Рая. – Эти таксисты с вас три шкуры сдерут, особенно когда увидят, что с интуристом имеют дело!
– А что ты предлагаешь?
– Что-что... У меня, слава богу, своя машина есть! Довезу вас в это ваше Усольцево, чего уж там.
– Райка, ты не понимаешь – Гюнтер очень серьезный человек... Я тебя знаю – ты, еще не доезжая до МКАД, начнешь умирать с тоски...
– Шелестова, ты меня обижаешь! Я, может, любому поводу вырваться из дома рада... Колесов дома сидит – трезвый и злой, как собака.
При упоминании о Гене Колесове Надя моментально смягчилась. В самом деле, уж лучше месить подмосковную грязь, чем целый день провести в компании этого человека...
В двенадцать Надя с Гюнтером стояли на углу у Российской государственной библиотеки (бывшей Ленинки), возле памятника Достоевскому. Лицо у Гюнтера было еще больше сморщено, сосредоточено, все в отечных мешочках и складочках – вчера вечером он обсуждал с Максом Васюткиным, восходящей звездой русской литературы, проблемы ненормативной лексики. Гюнтер с Максом тянули пиво, а Надя добросовестно переводила на немецкий некоторые пассажи Васюткина, которые, впрочем, были непонятны многим и на русском языке...
Стоял мороз – из их ртов валил пар, мерзли ноги и кончики пальцев. На Гюнтере была милицейская ушанка, купленная недавно на Арбате...
«Чем-то он похож на Достоевского... – подумала Надя, поглядывая то на памятник, то на своего спутника. – У обоих одинаковое выражение лица!»
– Такси опаздывает, – мрачно констатировал Гюнтер по-немецки. – Надя, может быть, закажем другое?
– Минутку, – Надя достала сотовый и мерзнущими непослушными пальцами принялась набирать Райкин номер. – Раиса, ты где?
– Напротив вас. Только что подъехала... – сердито отозвалась Рая. – А рядом – он, твой дойчер?
– Рая! – Надя покосилась на Гюнтера, словно тот мог слышать их разговор, и нажала на кнопку отбоя. – Гюнтер, пора!
У дороги стояли белые «Жигули» с помятым крылом.
Они залезли на заднее сиденье.
– Познакомьтесь – Рая, моя подруга с детства... Гюнтер...
– Отшень приятно... Райя? О, так странно – ведь это значит... Эдем, да? Парадайз?
– Чего? – сказала Рая, сидя вполоборота и с подозрением разглядывая милицейскую ушанку Гюнтера.
