ходил на его жилистой шее. В сумерках Митяй казался смуглым, почти чернокожим – абориген из южных стран, да и только.
– Митяй! Не спи!
– Я это... – тоскливо начал Митяй. – Аккумулятор разобрал. Барахлил он чего-то. А Нинка...
Вика с бабой Зиной тревожно уставились на Митяя. Вика вдруг вспомнила – тазовое предлежание, бедной женщине давно надо было уехать в город, в больницу!
– Короче, Нинке же еще через две недели... – словно услышав Викины мысли, продолжил Митяй. – Ну, я думал, что успею этот аккумулятор собрать... А Нинка, ну... Короче, Вик, ты ведь у нас единственная докторша!
Вика с бабой Зиной ошеломленно переглянулись.
– Я никогда не принимала роды... – с ужасом произнесла Вика.
– Ты же докторша!
– Но я... – Руки у Вики задрожали, и она инстинктивно прижала их к груди. – Баб Зин, что делать?..
– Нешто я знаю... – растерянно пробормотала старуха. – Но, окромя тебя, Нинке никто не поможет, наверно. – Потом добавила с неожиданным оптимизмом, обратившись к Митяю: – А ну как она сама разродиться сможет? Плевое ж дело! Раньше докторов вообще не было, и вот – не повымерли же люди без них!..
Митяй судорожно сглотнул.
«Не сможет! – чуть не закричала Вика. – У твоей Нинки – тазовое предлежание...» Но она вовремя сдержалась, боясь, что несчастный мужчина вот-вот грохнется в обморок – такое у него было лицо.
– Идем, Митяй. Посмотрим, что получится... – Вика вытерла руки о полотенце. – Баб Зин, я не скоро.
– Да уж думаю... – вздохнула старуха.
По дороге, торопливо шагая за Митяем, Вика думала: «Роды – процесс долгий. Особенно если в первый раз. Больше двадцати часов могут длиться! Сейчас пошлю Митяя к станции, там и телефон, там и все... Бегом он быстро добежит! Часа через три, четыре, максимум – через пять! – за Нинкой приедет машина, ее увезут в районную больницу, там ей помогут... Все обойдется, ей вовремя помогут!»
В доме у Митяя стояла странная тишина.
– Где она?
– Туда... Спальня там, – судорожно сглотнув, просипел Митяй.
– Чисто у тебя, хорошо... Настоящая городская квартира! – пробормотала Вика. – Нина! Нина, это я. Ну, как дела?..
Нина лежала в маленькой комнате, служившей спальней. Веселые обои в цветочек, игривый орнамент на занавесках, массивная кровать с завитушками, шелковый абажур... Нинкино лицо странно не гармонировало с этими легкомысленными мотивами. Оно было темным, красно-синего цвета, с зажмуренными глазами и открытым ртом. Нина молча вертела головой из стороны в сторону, не закрывая рта.
Вот почему в доме царила эта странная, тревожная тишина – на самом деле Нинка кричала. Только беззвучно.
И, как уже происходило не в первый раз, при виде человеческих страданий страх у Вики исчез, отступил.
– Так, что у нас там? – спокойно произнесла Вика, и провела ладонями над Нинкиным животом. В багровом тумане ягодицами вниз, прятался младенец, окутанный мутной пеленой плаценты. Воды уже отошли (впрочем, для того чтобы убедиться в этом, не надо было делать магических пассов – Нинка буквально плавала в луже). Кесарево ей сейчас никто не стал бы делать, поскольку ребенок уже пошел по родовому пути.
Какая станция, какая «Скорая»! Здесь и сейчас.
– Ну, как? – сглотнув, сипло спросил Митяй.
– Где у вас руки можно вымыть? – спросила Вика. – И еще, Митяй, пожалуйста – накипяти воды, принеси чистых тряпок, бинтов – что там у тебя есть... Не стой ты на месте! И йоду принеси, как можно больше.
«Тазовое предлежание возникает по нескольким причинам... Например – узкий таз, многоводие и чрезмерная подвижность плода. Впрочем, уже неважно, отчего...»
– Нина, ты доктору показывалась? Гимнастику тебе прописывали специальную?
Нина, сморщившись, рывком качнула головой вправо-влево. Нет, значит. О гимнастике, которая помогает изменить положение плода, она и слыхом не слыхивала.
Вика вымыла руки и ощупала живот роженицы – так, как и требовала каноническая медицина. И без всякого удивления поняла: ее предчувствия полностью оправдались. Дела обстояли именно так, как она
«На тридцать шестой – тридцать седьмой неделе можно было сделать наружный поворот. Опытный врач смог бы! Хотя есть вероятность отслойки плаценты. Впрочем, об этом тоже поздно думать. А ребенок крупный!!! По всем показаниям ей бы сделали кесарево!»
– Нина, дыши глубоко, ровно. Посмотри на меня. Нина, ты должна меня слушаться! – ласково произнесла Вика. – Посмотри на меня!
Нина медленно повернула голову, открыла глаза. Глаза были совершенно бессмысленными, в них ничего не было – ни мыслей, ни чувств. Только боль.
– Смотри на меня! – повторила Вика. – Дыши медленно, глубоко... Вот так, как я показываю. Поняла? Сейчас не тужься. Я скажу тебе, когда будет можно.
«Второй период родов при тазовом предлежании состоит из четырех этапов. Рождение плода до пупка, рождение плода до нижнего угла лопаток, рождение ручек, и, последние – рождение головки. На уровне пупка головка плода прижимает пуповину к костям таза матери. Если роды начиная с этого опасного момента не закончатся в течение десяти минут, плод, то есть ребенок, гибнет от удушья. Ну, Господи, благослови».
...Поздний вечер, почти ночь. Ребенок вышел наполовину.
За окном сияла полная луна, под абажуром вились мотыльки.
– Нина, миленькая, тужься... Ну!..
Нина только беззвучно открывала рот, словно выброшенная на берег рыба.
– Тужься!
«Время... Время! Десять минут уже прошли!!!»
И в этот момент в руки Вики скользнул младенец – целиком.
«Пуповина была зажата слишком долго, господи, весь синий... Неужели поздно?!»
Вика была в ужасе. Ребенок молчал. Вика шлепнула его. Крик прочищает легкие, дает возможность дышать.
В следующий момент ребенок пискнул и начал медленно розоветь!
Только не он, а она...
В этой суматохе Вике было не до таких пустяков, как пол ребенка, но теперь можно было немного расслабиться.
– Митяй! Митяй, ну где ты там? – нетерпеливо позвала Вика, сдувая с лица прядь мокрых от пота волос. – Посмотри, кто у нас родился, а? Кто у нас такой хороший родился, на две недели раньше...
Митя на негнущихся ногах подошел ближе. Судя по обезумевшему взгляду, он мало что соображал.
Тупо уставился на орущего ребенка, лежавшего на руках Вики.
– Митяй! Кто у нас? – подала слабый голос Нина.
Митяй вздрогнул, заморгал. Он очнулся от того ужаса, в котором пребывал весь вечер.
– Ма... то есть девочка, – пробормотал он. Сглотнул. – Нинк! Девка у нас!
Жена Митяя засмеялась едва слышно:
– Бракодел! Сам же мальчика обещал, Витьку... А для девочки даже имени не придумали!
Митяй склонился над ребенком. Вика завороженно следила за его лицом – удивление, растерянность, радость... Отец. Папаша.
– Нинк, а какая же она красавица! – сглотнул Митяй. – Дочка у меня...
