На мгновение они словно забыли про меня – смотрели друг на друга со странным выражением, будто молодые волки.
– Значит, господин хороший уже вернулся? – спросил Глеб.
– А я и не уезжал...
Я в это время села и потерла свою шею. Ведро теперь стояло между Ником и Глебом, они вполне могли опрокинуть его.
– Любезный родственник... – протянул Глеб. – Рад познакомиться с вами в новом качестве... только чего это вы мою соседку вздумали душить?
– Эта ваша соседка... – скривившись, протянул Ник, – эта ваша соседка...
– Что же вы на мамины похороны не пришли? – вдруг спросил Глеб очень серьезно. – Если никуда не уезжали, то могли бы и прийти...
Ник посмотрел на него с презрением и неожиданно расхохотался.
– Чему это вы, любезный родственник, так обрадовались?
– Знаешь, ты кто? – сказал Ник сквозь смех. – Ты – бастард, ублюдок... а настоящий Ивашов – это я!
– Бастард? – повторил Глеб, и на лице его появилось то отчаянное выражение, с каким он вынимал Филипыча из петли и с каким бросал камень в банку с соляной кислотой мадам Молодцовой, – я очень хорошо знала это выражение и знала, что Глеба теперь не удержать. Так оно и было – услышав оскорбление, он, не думая, очень ловко, как какой-нибудь Джеки Чан, развернулся и ударил ногой Нику в челюсть, отчего тот упал, но упал очень удачно – на мою цигейковую шубу.
– Оля, я все понял, – задыхаясь, сказал Глеб. – Я слышал его последние слова... теперь я знаю, почему ты требовала найти мамины подарки, только зря ты мне ничего не сказала...
– Глеб, голубчик! – сказала я, заливаясь слезами. – Ты еще ничего не знаешь, ты не знаешь, какой он подлец, этот человек...
– Верните мне мое. – Ник медленно поднялся. – Люди! Если у вас совесть есть – верните мне мое.
Он тоже как будто собирался плакать.
– Пожалуйста. Я – настоящий Ивашов. Я русский князь, у меня есть документы... мы с дедушкой даже в Англию ездили, когда мне десять лет было, нас английской королеве представили! Был бал, настоящее дворянское собрание – Романовы, Голицыны, Гагарины, Татищевы... Оленька! Я же передал тебе медальон, я же не жадный, мальчикам будет память!
– Им принадлежит все, – сказала я, с ужасом понимая, что мне очень жаль этого Ника. – Если бы Инесса сама передала тебе это... но ты же украл!
– А ты... а ты чем лучше?!
– Все у тебя? – повернулся ко мне Глеб.
– Да, – сказала я, улыбаясь вопреки всему. – В надежном месте спрятано... этому прохвосту не достать.
– Глеб, малыш... не верь ей! – вклинился Ник. – Ты убежден, что она отдаст тебе эти вещи? Она такая... давай потрясем ее, давай продадим статуэтку, а вырученное поделим пополам... огромная сумма!
Глеб ничего ему не сказал, он протянул руку и погладил меня по плечу.
В этот момент за окном забибикали. Я быстро взглянула туда и увидела открытый белый лимузин. За рулем сидел Виргиний, мрачный и злой, как сто чертей, словно он заранее знал, что все это предприятие закончится крахом.
– Пора... – с отвращением произнес Ник. – Елки-палки, как неудачно все получилось... Надо ехать, а то билеты пропадут... У Виргиния скоро срок грин-карты заканчивается, надо срочно возвращаться, а то нас домой не пустят и мы здесь на всю жизнь завязнем, ничего хорошего...
Все эти тонкости были мне не вполне понятны, но стало ясно одно – Ник должен уехать прямо сейчас.
– Так не отдадите? Ладно... Я, когда сюда ехал, особо и не надеялся... чистой воды авантюра. Глеб... был рад с тобой познакомиться. Ты мне кто, кстати?
– Двоюродный дядя... нет, двоюродный дедушка... – спохватилась я.
– Ладно... – опять вздохнул он и распахнул балконную дверь. – Не суть важно. Может быть, когда- нибудь...
Он махнул рукой и спрыгнул вниз. Мы с Глебом завороженно смотрели, как Ник садится в лимузин. Виргиний хотел о чем-то спросить своего товарища, даже рот раскрыл, но потом захлопнул его – по лицу Ника и так все читалось. Все вернулось на круги своя – они уезжали, и утреннее солнце с любопытством светило им в лица. Кто бы мог подумать – когда мы с Инессой шли домой и повстречали этих двух вежливых чужестранцев, – что расстанемся мы врагами и смерть Инессы будет стоять между нами, между прошлым и настоящим – разделительной чертой.
– Ник! – крикнула я с отчаянием, вцепившись в ветхие балконные перила. – Ник, погоди!
Глеб взял меня за локоть, но я нетерпеливо отмахнулась. На лице Виргиния вдруг появилась заинтересованность...
– Что? – спросил Ник безучастно и холодно, сидя ко мне вполоборота.
– Ты знаешь, что сказала Инесса перед смертью?
Интерес на лице Виргиния мгновенно потух, и он схватился за руль, видимо, не желая тратить время на бесполезные сантименты. Он собрался тронуться с места, но тут Ник перехватил у него руль.
