– Мамочки! – пискнула я, отступая. Тетя Зина где-то потерялась. Я успела заметить, как Глеб мрачно смотрит в сторону, Михаила Потапова поднимает с коленей капитан Фоменко, заливаясь нежнейшим румянцем, а Любовь Павловна с Валентином Яковлевичем, сцепившись друг с другом, словно сиамские близнецы, рыдают, в последний раз глядя на свою дочь.
– Ольга! – кто-то нетерпеливо позвал меня, и я обернулась в полной уверенности, что Минотавр пришел за мной, и наткнулась на чье-то синее от щетины лицо.
– Что? Что вам надо? Кто вы?.. – прошептала я, чувствуя, что окончательно уплываю в какие-то иные, параллельные миры. Может быть, мне не надо упираться, а стоит пойти вслед за Инессой?..
– Кто? Да это ж я, Автандил... – Это и вправду был жених Машеньки Соболевой, весь в черном. – Не бойся, не укушу...
– Что вам надо? – пролепетала я, с трудом возвращая себя в реальность.
– Я все смотрел, как ты плачешь... – с каким-то грубым, животным умилением заявил он. – Так плачешь... Мне захотелось тебя утешить!
Он вознамерился обнять меня, но я шагнула в сторону.
– Ну что ты, глупенькая? Ты мне нравишься, ты все-таки на нее не похожа – она не умеет так плакать, она только смеется!
Я догадалась, что он говорит о своей невесте, он был на ней зациклен – тоже своего рода сумасшествие.
– Оставьте... – с тоской пробормотала я, не зная, как избавиться от очередного наваждения, и вдруг из толпы передо мной материализовался Вадим Петрович.
– Вы! – вскрикнула я, бросаясь ему на шею. – Уведите меня отсюда! Уберите его!
Похоже, Вадим Петрович совсем не ожидал от меня такой реакции.
– Оленька... – Он стиснул меня с такой силой, что я едва не задохнулась. – Что?.. Он? Опять он мешает тебе?
Не в силах говорить, я несколько раз кивнула головой.
– А ну... – так свирепо начал Вадим Петрович, что стало ясно: он и в этот раз готов биться до самой смерти.
Автандил мрачно отступил, видимо, не желая публичных сцен.
– Еще не его время... – пробормотала я. – Еще не мое время...
Вадим Петрович во все глаза смотрел на меня, ничего не понимая, но горя только одним желанием – прописать лечение. Эскулаповская привычка.
– Идем... идем домой, – решительно заявил он. – Тебе надо лечь, ты не в себе! Я дам тебе успокоительного...
– Да, да, только еще одну минуту!
В этот момент гроб с телом Инессы опустили в могилу, Борис и Глеб наклонились за землей.
– Я сейчас...
Я снова протиснулась сквозь толпу, подняла лежавший у ног ком влажной черной земли и, не дав ему рассыпаться в ладони, бросила на крышку гроба – он разлетелся в прах на ней, вместе с другой землей. «Никогда не увижу!» – с отчаянием подумала я.
Тети Зины нигде почему-то не было – Вадим Петрович довел меня до дома, уложил в постель, сделал укол.
– Теперь спи, – строго сказал он. – Я никуда не уйду. Я не брошу тебя!
– Что-то странное, – пробормотала я, мучаясь одной мыслью, которая бродила где-то рядом, но решительно не желала проявляться. – Во всем этом есть что-то странное и непонятное...
– Что, где? Нет, Оленька, ты не думай, ты просто...
– Ну да! – Я вдруг подскочила на постели, так что Вадим Петрович едва успел удержать меня. – Его там не было!!!
– Кого?
Но я не успела ему ответить, погружаясь в стремительный сон, напоминающий падение в бездну, – и даже там эта мысль продолжала преследовать меня.
...Проснулась я поздним вечером, когда поминки уже кончились и все гости разошлись. Вадима Петровича рядом не было, зато по комнате бродила тетя Зина, пьяненькая и печальная.
– Ты где была? – с упреком спросила я.
– Нет, это ты где была! Я чуть с ума не сошла, когда...
– А где он?
– Этот-то... я его прогнала! – гордо заявила тетушка. – На поминки мы его не звали, да он особо и не набивался...
– Погоди, погоди... – пробормотала я, опуская босые ноги на пол. – Как же я могла все проспать! Господи, и голова трещит...
– Иди, родители Инессы еще не спят, выпей с ними рюмочку на помин души...
