но вот ситуация – жена-англичанка умирает, его ничего уже больше не держит там. И он возвращается, хотя его очень сильно отговаривали...
– Его здесь посадили?
– Да, его забрали в сталинские лагеря, и он там умер. Но дело не в этом... Короче, когда Макс вернулся, он успел передать Софье Митины письма и немного рассказал о судьбе своего друга. Оказывается, Митя- первый не сразу сгинул, они еще долго воевали с красными. Потом Митю ранили, и он умер от заражения крови. А далее Макс попал в Крым, сел на отправляющийся в Константинополь корабль, и все такое... Подробностей я не знаю, но смысл такой – прабабка Софья поняла, что Митю она не дождется. Сразу после их встречи Макса арестовали и уже подбирались к Софье, но она переехала куда-то в провинцию, под Тверь, и жила там тише мышки... И все это время продолжала хранить память о своем женихе. Она его так любила, что даже с какой-то радостью воспринимала свое одиночество, и оно ей было вовсе не в тягость...
– Бедная!
– А потом началась другая война, – тихо продолжила Ева. – И на ней убили Митю-второго... Да, забыла сказать – перед самой войной тот успел жениться. История повторилась – он ушел на фронт, так и не узнав, что его жена ждет ребенка. Весной сорок второго года родился мой отец, Борис.
– Надеюсь, у него-то все было в порядке? – печально спросил Михайловский.
– Ну, более-менее... Жениться он вовсе не собирался, был мамочкиным сынком и разгильдяем. Эгоистом, словом! И только будучи уже человеком в возрасте, он встретил мою маму. И родилась я...
– Родилась ты! – повторил Михайловский и притянул Еву к себе.
– Папа очень любил меня. Никто не ожидал, что из него получится такой хороший отец! Но мои родители были уже немолодыми людьми... И, к сожалению – не долгожителями, – печально произнесла Ева. – Вот, такова история моей семьи... Обрыдаться можно!
– Все хорошо... Все было не зря. – Михайловский взъерошил Еве волосы. – Во всем был смысл и великая мудрость...
– Это какая же еще мудрость? – усмехнулась Ева.
– Такая, что жизнь нельзя остановить. Это прозвучит слишком банально и очень пафосно, но – сквозь муки и страдания мы идем к счастью. К свету. А у наших с тобой детей вообще все будет распрекрасно!
– О, твоими бы устами... – засмеялась Ева.
– Но почему – нет? Господи, может, я не слишком хороший писатель – но я так хочу, чтобы у каждой истории был хороший конец! – воскликнул Михайловский. – Чтобы все, все без исключения люди были счастливы... Да, когда-то давно ты говорила, что сохранился семейный архив? – спохватился Михайловский.
– Ну да, остались письма! А ты что, хочешь их прочитать?
– Конечно. Ты меня заинтриговала...
– Хорошо, – сказала Ева. – Вот поедем в город... Эти письма у меня в квартире – заберем их сюда.
– И ты правда так и ни разу не читала их? – удивился он.
– Нет. Но теперь, наверное, решусь...
«Вечер.
Дорогая Соня. Это мое последнее письмо, последняя возможность поговорить с тобой. Сразу приступаю к самому главному. Я люблю тебя. Бог подарил нам всего лишь один день, который мы смогли разделить вместе, но мне и того достаточно... Я был счастлив. Ты – мой свет, мое утешение, мое искупление. Целую тебя, обнимаю.
Так получилось, что жизнь моя заканчивается там, где я меньше всего хотел бы быть, – среди снега и льда.
Мы с группой людей выполняем ответственное поручение адмирала. На берегу Байкала разбили небольшой лагерь, ждем рассвета. Как только рассветет, мои товарищи пойдут по льду, как можно дальше от берега устроят небольшой взрыв и в образовавшуюся полынью опустят некий груз. Что это – не спрашивай, Соня...
Утро.
В двухстах метрах от берега есть полынья – оказывается, еще не весь Байкал покрылся льдом. Издалека видно воду, почерневшую от стужи. Мои товарищи ушли к тому месту вместе с Максом. Пишу с трудом, поэтому прошу прощения за ужасный почерк. Когда они вернутся, меня, скорее всего, уже не будет в живых. Мужайся, Соня. Поскольку динамит остался неизрасходованным, мое тело не бросят на произвол судьбы (почва слишком мерзлая, чтобы копать ее вручную). Взрыв все-таки будет – но для того, чтобы устроить мне могилу.
На берегу ледяного залива – огромный валун (такие на Руси обычно называют – гром-камень), возле него меня и похоронят. В двухстах метрах, перпендикулярно берегу – полынья. Я получаюсь вроде как охранник того груза, что сбросят сейчас в нее мои товарищи... Смешно!
Я знаю, что ты никогда не прочитаешь эти строчки, Соня, поэтому столь откровенен. Для чего я это пишу? Даже у мертвеца есть мечта... Глупо, абсолютно несбыточно – но я мечтаю о том, что на эту могилу когда-нибудь придешь ко мне ты. Если б у нас были дети, они бы пришли с тобой... Кто-нибудь, родной мне, остановись у камня, где лежу я!
Милая Соня. Милая, милая Соня. Люблю.
Знаешь, а здесь красиво – вынужден признать. Зимний Байкал – скульптор. На берегу стеклянно поблескивают льдины, деревья и кусты вокруг покрыты молочно-нефритовой оболочкой. Узоры... На белокаменных ветвях словно сидят белокаменные птицы... Настоящий орнамент из странных существ! По краям залива видно береговые обрывы, покрытые бугристым зеленоватым льдом, и в них – небольшие пещеры с навесами из сосулек. Пещеры кажутся открытыми ртами, замершими в немом крике. Страшно, красиво.
Утреннее солнце играет над озером, и хрустальный лед переливается всеми цветами радуги...
Ты спросишь, почему адмиралу понадобилось прятать груз именно здесь, в ледяной байкальской воде? Все очень просто, Соня: именно потому, что он – Адмирал. Свою тайну он может доверить только воде...»
Примечания
1
Вакации – каникулы.
2
Полный курс обучения в гимназии до революции – 7 лет.
3
Спам – рекламные сообщения.
4
Бачка – батька, отец.
5
Ровдуга – оленья замша.
6
Цитата из романа «Мастер и Маргарита» М. Булгакова.
