– Мне приходить сегодня вечером? – вдруг спросил он, уже выходя в дверь.
Сердце у меня похолодело и оборвалось.
– Что? – вскочила я с подушек.
– Мне приходить сегодня вечером или мое присутствие в этом доме уже нежелательно? – ровным голосом повторил он.
Момент был решающий – самое время расставить точки над «i», но мысль о том, что Митя вот так просто может покинуть меня, показалась убийственной.
– Митя, я люблю тебя! – вдруг пискнула я. Слова так легко сорвались с моих губ – в первый раз за столько лет! – что я сама удивилась, как будто мной руководила какая-то высшая правда. В тот момент я думала только об одном – не хочу, чтобы он уходил!
Он молча закрыл за собой дверь.
Хуже всего было то, что я так и не поняла, как он намерен поступить, произвело ли на него впечатление мое признание.
Я села в скомканной постели и глубоко задумалась над тем, чего же я на самом деле хочу. Серж – это мечта, это полет, это горячка, это те ощущения, которые я никогда и ни с кем не испытывала. А Митя...
«О господи! Неужели я люблю двоих?» – смеясь и плача, я упала обратно на подушки. Происходящее казалось мелодрамой. Хорошей, полноценной мелодрамой, как в мексиканском сериале про какую-нибудь Дикую Розу. «Да, прав оказался режиссер, сказав, что наша жизнь – сплошная мелодрама, – вспомнила я его слова из интервью. – И ничего другого уже не придумаешь».
Утро не оказалось моим спасением – я так ничего и не придумала.
Мысль о том, что скоро должен позвонить Серж, пугала меня. Я быстро собралась и выскочила из дома – я была не готова говорить с ним. Смятение и необходимость сделать хоть что-то привели меня к тому, что я решила отвлечься. У меня было два варианта – сходить в парикмахерскую или отправиться в бассейн, и то и другое прекрасно успокаивало нервы. В парикмахерской я была совсем недавно, значит, выход оставался один...
В первых числах августа еще тепло, люди нежатся под солнцем на пригородных пляжах – купаться еще можно, но время пребывания в воде уже ограничено. Вода постепенно становится холоднее, напоминая о том, что короткое лето среднерусской полосы близится к концу. Но я не особенно любила подмосковные речушки и озерца, где берег пестрел от мусора, а коварное дно могло таить россыпь бутылочных осколков. То ли дело бассейн – вода прозрачна, кругом чистота, и полупьяные отдыхающие не лезут с предложением познакомиться. Я была очень благодарна маме, которая в детстве отвела меня за ручку в плавательную секцию.
В воде я чувствовала себя уверенно и спокойно. Холодная жидкая стихия была моей средой, и теперь я стремилась туда, словно истина пряталась где-то на глубине.
В здании моего любимого «Ихтиандра» царила тишина, редкие энтузиасты оздоровительного плавания проходили мимо. Никого из знакомых. Сезон еще не начался.
В кассе мне улыбнулся знакомый служитель.
– А, это вы! – улыбнулся он, подавая мне билет. – Давненько у нас не были.
– Да уж... – неопределенно ответила я, считая знаменитые слова Кисы Воробьянинова универсальным высказыванием, готовым ответом на любой вопрос.
– Я вас тут недавно по телевизору видел, – со значительной улыбкой добавил он. – Такая красавица на экране! Вот что называется фотогеничностью. Только о творческих планах ничего не сказали... Небось все по заграницам?
– Да уж!
– Вы купайтесь, купайтесь, сейчас народу мало, очень хорошо... Наша-то водичка, родная, небось лучше всех новомодных аквапарков будет!
Этот пожилой служитель отличался страшной болтливостью, все свои сведения он черпал из газет и телевидения и полагал, что знает все.
Еле отвязавшись от него, я пошла в раздевалку.
Две толстые тетки неторопливо, с удовольствием обтирались полотенцами, делясь друг с другом рецептами похудания. Я подошла к крайнему шкафчику и тоже неторопливо, со вкусом стала складывать туда свои вещи. Из душевой тянуло знакомым банным запахом.
Когда я разделась и заперла шкафчик, тетки в один голос завопили, что я большая редкость и столько веснушек сразу на одном человеке они еще не видели. Я им улыбнулась устало и ушла в душевую. Там, под теплой струей воды, на меня снизошел покой. Бассейн был не нов, но недавно в нем сделали ремонт – стены блестели кремовым кафелем, серебрились вешалки для полотенец, было чисто и хорошо.
«Надо бы поговорить с Шурочкой, предупредить ее, что я сказала Мите, будто вчерашний день провела с ней... Митя, конечно, проверять не будет, но все равно, как бы при случае у нее не спросил. Только почему я так беспокоюсь обо всех этих мелочах?..»
Не вытираясь, я натянула на себя купальник.
В коридоре было прохладно, и я поскорее зашла в дверь, которая вела непосредственно к бассейну.
Там, в узком помещении с глухой пластиковой дверью, было тихо, только изредка раздавался всплеск воды, бьющей по темным каменным ступеням. Бассейн располагался под открытым небом, и зимой, когда воду подогревали до нужной температуры, здесь все плавало в тумане – жутковатое впечатление: пар поднимался клубами вверх, и казалось, что вода превращается в кипяток.
Сейчас пара не было, но все равно это место пугало меня и притягивало. Узкий, длинный и темный коридор заканчивался квадратиком света – как возвращение из клинической смерти.
Я сняла резиновые шлепанцы и осторожно стала спускаться по ступеням в воду. Она была голубовато-
