– Он пока еще ничего не знает… – шепотом проговорила Лара. – Ваня, ты иди поиграй, мне поговорить надо.
Сообразительная Екатерина Петровна взяла мальчика за руку, отвела к качелям. Лара повернулась к женщинам и произнесла негромко, возбужденно:
– Вы его забрать хотите? В детский дом? Так вот – не надо никакого детского дома! Я его к себе беру!
– Здрасте! – неодобрительно воскликнула одна из женщин. – К себе беру… Это не котенок, которого вы возле свалки нашли. Вы не можете его просто так к себе взять!
– Я понимаю. Я все понимаю! Я его не просто так беру, я хочу его усыновить.
– Давно?
– Что – давно? – смешалась Лара.
– Давно вы его усыновить хотите?
– Как только узнала… как только узнала, что мама его погибла. Я… была ее подругой. Мы жили рядом.
– Очень хорошо, что вы жили рядом, но когда вы решили усыновить ребенка?
– Этим утром. То есть я и раньше не собиралась Ваню бросать, но сегодня…
– Очень хорошо, – опять перебила Лару женщина с блокнотом. – Значит, этим утром решили… Не обдумав ничего, с бухты-барахты. Ладно. Теперь еще вопрос – а вы не подумали, что у ребенка могут быть другие родственники?
– У него нет больше родственников, мне Маша рассказала…
– Маша сказала… Но это еще выяснить предстоит. Если других родственников нет, тогда, конечно, вы можете оформить опеку. Гуськов, собирайся!
– Погодите! – взмолилась Лара. – Куда вы его хотите везти? В детский дом?! Зачем? Он же у меня может пока жить!
Стоявшие перед Ларой женщины переглянулись.
– У вас, значит. Но мы же про вас ничего не знаем, – вздохнула одна из женщин. – Кто вы такая, какие у вас условия, в состоянии ли вы обеспечить ребенку нужный уровень жизни…
– Вы где работаете? – спросила другая.
– Я пока нигде, но… – Лара смешалась.
– А своя квартира у вас есть?
– Квартира? – Лара вспомнила, что их с Сашей квартиру еще предстоит разменять. Но разве это проблема? Или – проблема…
– Молчите. Вот видите.
– Удивительная безответственность!
– Минутку. Я решу все эти проблемы. С работой, с квартирой и со всем прочим. И я не передумаю, нет…
– А свои дети у вас есть? Муж?
– Нет. Детей нет, муж ушел к другой, – честно призналась Лара.
– Вот видите – вы от одиночества решили ребеночка завести! Для утешения. А ребенок – он не игрушка…
– Я хочу усыновить Ваню не потому, что я одна. Я ради него… Я люблю его, – сказала Лара и вдруг улыбнулась.
– Замечательно. Сейчас вы его любите. Он такой спокойный, послушный. А потом, лет в двенадцать- четырнадцать, бунтовать начнет, права качать… Мы посмотрим, что вы тогда скажете! Послушайте, женщина, мы таких добрых скольких уже перевидели… А потом они к нам бегут и голосят – возьмите ребенка обратно, он совсем от рук отбился, он меня не слушает!
– Я так не скажу. Я знаю, что все может быть, но я его любым приму… – задыхаясь, произнесла Лара. – Мне ничего от него не надо. Я даже не обижусь на Ваню, если он, когда вырастет, захочет уйти от меня… Я просто люблю его…
Лара почувствовала, что слезы бегут у нее по щекам.
– Как ваша фамилия?
– Ярцева. Ярцева Лариса Сергеевна.
Одна из женщин что-то чиркнула в блокноте.
– Мы вас будем иметь в виду, Лариса Сергеевна… – уже более доброжелательно продолжила одна из женщин. – Но вы нас тоже поймите… Мы не может отдать ребенка первому встречному. Устройтесь, оформите все законно… Никаких проблем тогда не будет!
– Хорошо. Хорошо… – стиснув зубы, Лара вытерла слезы. – Я все сделаю. Можно мне хотя бы попрощаться с Ваней?
– Да, конечно! Что ж мы, звери какие…
Лара подошла к мальчику, сидевшему на качелях, присела пред ним на корточках.
– Ваня… Ваня, тебе сейчас в одно место придется поехать.
– К тебе?
– Нет, не ко мне. Тебе вот с этими тетями придется поехать… Они хорошие! Там будет хорошо… А потом я тебя заберу.
В этот раз Ваня не стал спрашивать о матери.
Он был еще совсем мал, ему никто пока не говорил о смерти матери, но он как будто уже знал. Знал и понимал все. Он уже нес свое одиночество, как крест…
Обреченность и тоска были в глазах Вани.
А Лара в его глазах видела себя. Пусть она потеряла родителей в уже довольно взрослом возрасте, но выпила чашу сиротства сполна. Она не хотела, чтобы нечто подобное испытывал и Ваня.
– Я тебя заберу. Ты только подожди немного, ладно, Ванечка?
– Ладно. – Ваня сполз с качелей и, опустив голову, заковылял к чиновницам.
Лара старалась не плакать при Ване, но, едва машина с мальчиком тронулась с места, она разрыдалась…
– Лара, будет! – испугалась Екатерина Петровна. – Ты все сделаешь, как обещала… Я тебе верю!
– Ему больно… – сквозь зубы произнесла Лара. – Я чувствую, как ему больно… Я не хочу… Царица Небесная, помоги мне, дай мне сил. Я все сделаю, все – чтобы ему только не было так больно, Ванечке…
– Ларочка, да не убивайся ты так!
Лара вытерла слезы, отдышалась.
– Все, я спокойна… – шепотом произнесла она. Помолчала: – Сейчас поеду в Москву, устраивать дела, справки там собирать, и прочее. Только в Кирюшино еще съезжу. Не могу не думать о Маше…
– Я с тобой! – вызвалась Екатерина Петровна. – Посмотрю, что там от дома осталось…
Ближе к вечеру женщины были в Кирюшине. Лара днем уже видела, во что превратилась деревня, но для Екатерины Петровны это стало нелегким испытанием.
Они брели по дороге, молча глядя по сторонам, потом Лара остановилась перед Машиным домом.
– Вот здесь это было… – сказала Лара. – А я вот там жила. Погодите, в последний раз посмотрю.
Лара подошла к дому, в котором она жила с Феликсом. Вернее, это не дом уже был, а один остов.
Внутри что-то зашуршало, словно кто-то ходил там. Феликс? Феликс вернулся, чтобы осмотреть свои потери?
«Что же ты наделал? Зачем?!» – со злостью подумала Лара и, не владея собой, шагнула внутрь дома.
– Феликс! – крикнула она. – Ты меня слышишь?
Но в пустом, выгоревшем доме никого не оказалось.
В этот момент что-то зашуршало сверху, посыпались обугленные щепки.
Лара подняла голову и лишь в последний момент успела заметить, что одна из почерневших балок летит вниз, прямо на нее.
Сам дом, как и его хозяин, – продолжал мстить Ларе.
Она почувствовала удар и упала, придавленная балкой.
