– Э-э… Они его называют «Эметечек» или «М.Течек».
– Как? – удивился начальник.
– «Эметечек».
– Так это же не наше судно! Это, скорее всего, корейское или японское. Эм-е-те-чек, – задумчиво произнес по слогам. – Конечно, японское. Ты что, не чувствуешь? «Эм-е-течек». Тебя никто не заставляет переводить с японского, но чувствовать надо!
– Так точно, – говорю, – надо. Но капитан Кузнецов, а приписано к Владивостоку.
– И называется «Эметечек»?! – вспылил Буба. – А я как докладывать буду?! Береговой охраной США арестовано и отконвоировано в Ном советское рыболовное судно «Эметечек»?! Что они там обо всех нас подумают?! Не можешь сам перевести – позови Матвийца!
– Только что ушел. Полчаса вместе слушали – и без толку. Никто не может понять, что это такое. Ничего в голову не приходит! Может, это какой-нибудь казахский акын, может, очень заслуженный чукча, может, татарский поэт или азербайджанский писатель? Может, какой-нибудь выдающийся деятель из братской Монголии или венгерский композитор. Мы же их всех не знаем! Огромный соцлагерь, полно разных народов, таланты девать некуда!
– Девать есть куда! – махнул рукой Буба. – А вот знаем мы о них, действительно, мало. Читаем недостаточно, в театры не ходим – здесь не Москва! – майор вздохнул и нахмурился. – Но выяснить, кто он такой – этот М.Течек, обязаны! Так что иди и думай! И все пусть думают!
Армейское начальство не поймешь! То – думать не мое дело, то – иди и думай!
– Всем приказано думать, – объявил в большой комнате и снова надел наушники.
– Только без меня! – оградился ладонями Леша. – У меня справка на подходе.
Стали думать без Леши – результат тот же.
Бьется разведка, а никак – не может определить названия судна своей страны. Даже зло берет. На американцев, естественно. Нашли на кого наброситься! Лучше б «Зарю Востока» сцапали!
Целый день я бился и ничего не придумал. И никому ничего путного в голову не пришло. Ну кто же он такой, этот странный «Эметечик»? Или «М.Течек»? Кто он по национальности и что совершил? Или она? Может, это вообще американская или южноафриканская коммунистка, томящаяся в застенках апартеида! Я даже представил себе эту гордую красавицу Мэри Течек, бросившую вызов миру капитала, и отчаянно захотелось написать ей письмо дружбы. Но из приемного центра позвонил Саша Матвиец:
– Мы твой ребус разгадали! Забегай на минутку, сам посмотришь!
Я скорей на ПЦ. Саша хитро улыбается. Хватаю свежую, только из БПА «портянку», а на ней ясными латинскими буквами: «Armaturschik».
Ну и великий английский язык – это ж надо, как слово изуродовали!
А с другой стороны, какой только мудак, прости господи, догадался рыбацкую коробку арматурщиком обозвать?!
Борзею
Года не прослужил, чувствую: борзею. Борзею-у-у не по дням, а по часам! И что такое? Почему? При начальстве не встаю, честь никому не отдаю, с офицерами давно по имени и на «ты».
Морда толстая стала, жопа толстая. Хозвзвод меня раскормил мясом да сгущенкой. Я им американские песни записываю втихаря. Огромное спасибо всем, кто эти песни для нас пишет и исполняет, и вообще всем деятелям культуры США! В самоволку уже не бегаю – лень.
Одно утешает – не один я такой. Сидим в клубе, которым заведует мой дружбан из взвода связи Виталик по кличке Дед, чаи распиваем со сгущенкой. Входит комбат, за ним начальник штаба, замполит и еще кто- то. А нас там человек пять – рядовых и сержантов срочной службы, да я ефрейтор. Так даже не встал никто. Комбат, начальник штаба, замполит и еще кто-то стоят и смотрят на нас, вроде бы, ждут чего-то. И мы тоже сидим, пьем чай и ждем, когда они уйдут. А они стоят и смотрят, как мы сидим и чай пьем. Наконец, щелкнуло. Дед у нас самый умный – на юридический собирается поступать – первый догадался: мы ж, мол, еще в армии служим как бы, не демобилизовались, а это комбат, начальник штаба и замполит почти трезвый – они же наше начальство, и все почему-то смотрят на нас, и, вроде бы, вопросительно… Может, им чего надо, а спросить стесняются. Надо же как-то отреагировать. И стал медленно подниматься. А мы сидим, чаек прихлебываем, сгущеночку полизываем, чего они вообще сюда пришли, думаем. И чего это Дед поднимается так медленно и задумчиво? У нас все в порядке – ни на что не жалуемся. Пришли, посмотрели и до свидания отсюдова! А Дед встал и начал потихонечку выпрямляться, тут и у нас щелкнуло – мы же, вроде, в армии еще! Как бы на службе. С погонами. И во лбу звезда горит. Может, нам тоже вставать надо?! Дед уже почти выпрямился, стоит, покачиваясь, затылок чешет, может, думает, спросить у них, чего пришли. Мы чай допили, тоже думаем: подниматься или как?
Посмотрел комбат на нас, спросил что-то для разрядки напряжения, вздохнул – нет, подумал, здесь уже ничего не изменить – и ушел вместе со своей свитой.
Мы плечами пожали – чего приходили? – и тоже разошлись.
Вернулся я на свое рабочее место, глянул в зеркало – настроение испортилось! Матушка сызмальства наставляла: «Смотри, дураков у нас в роду не было – учись хорошо; жирных и тощих тоже – следи за собой!» И до армии я как раз вписывался во все наши родовые параметры. А здесь не понимаю, что творится! Самому неловко – испортил родословную! Морда, как у моржа задница. И с такой мордой ничего больше не остается, как борзеть дальше. Но дело не только в габаритах. Изменения какие-то происходят в организме то ли от местного климата, то ли от радиоактивной Амчитки, то ли еще от чего. Физиономия странная стала, туповатая, движения замедленные. Ученые утверждают: нечто похожее произошло с китами. Киты, как известно, не рыбы, а животные, они раньше по суше бегали, как волки, и похожи были на них. Побегали-побегали, а потом борзеть начали. На суше надо шустрить, пищу добывать, а они обленились и не хотят. Плюхнулись в воду и поплыли, рот разинут, планктон отцедят и сыты. Ни бегать, ни думать не надо. Красота!
И со мной что-то похожее происходит. Правда, слава Богу, пока не плавники, не ласты – пока руки и ноги. Но несколько раз уже хрюкнул нечаянно.
– Что это ты? – Егоров спросил подозрительно.
– Да так, что-то в горло попало, – отговорился.
Полгода всего отслужил! А дальше что будет?!
Явно превращаюсь. Но в кого?! С опасением смотрю на себя в зеркало, пытаясь понять. Нет, таких зверей я не знаю. Да и процесс этот длительный, может, еще и обойдется.
И дальше борзею. Американцев за врагов уже не считаю. Более того, при всех так и ляпнул, что я лично воевать с ними не собираюсь. И вообще, США и СССР – лишь тактические противники, но стратегические союзники! История тому доказательство.
– Как это?! – Толик заспорил.
– Историческая родина славян – территория между Вислой и Одером, германцев – за Одером. В результате демографического взрыва в центральной Европе славяне устремились на восток и северо- восток, германцы – на запад и северо-запад. И мы, и они, преодолев тысячи километров, встретились в Калифорнии. Два молодых государствообразующих народа северного полушария – русские и американцы – сошлись носом к носу, и что? Началась война? Как бы не так! Отличные ребята, договорились по-хорошему! А плохим мы бы нашу Аляску и не продали! И снова мы рядом, снова соседи. А поскольку дальше идти некуда, осваиваем космические маршруты. А на Земле у нас общая задача – поддерживать силовой баланс и порядок. Но только вместе и общими усилиями. По отдельности мы обязательно чего-нибудь натворим. И нас, и их сильно заносит! А то понавыдумывали себе врагов!
И в комнате стало тихо.
– Но присматривать за ними, конечно, надо, – тут же поправился я, – мало ли чего.
– Ты все-таки поосторожней! – снова предупредил Леша.
Прав он, пожалуй, – нельзя так раскрепощаться. Но, честное слово, СССР и США – стратегические союзники, а не враги! Я в этом абсолютно уверен. Даже несмотря на то, что они нашего «Эметечка» сцапали.
А изменения все заметней. В кого-то превращаюсь! Глаза жиром заплыли, ходить тяжело и не хочется.
