Не думал я, что от армии так толстеют. И ем, вроде, немного! С каждым днем все больше хочется в воду! Наверное, это гены. С детства плавать люблю. По несколько километров запросто проплываю – хорошо! Давно мечтаю с южного берега Крыма поплыть в Турцию. Разумеется, не в качестве предателя Родины, а просто заплыв на выживание. Там километров двести пятьдесят всего! Два дня на велосипеде спокойным ходом или даже один, если гнать с утра до ночи. Так то на велосипеде – в пыли, выхлопных газах, согнувшись! А то плюхнулся, вытянулся, водичка плещется, солнышко светит – красота! Устал руками махать – лег на спину, вздремнул. Ни машин, ни начальников! Запас жира у меня теперь большой – две недели без еды запросто продержусь. По пятьдесят километров в сутки – пять дней, и Турция! Рядом совсем! Правда, люди уже совсем другие живут – турки. Мы с ними постоянно воевали. Наверно, потому что они нас к морю не пускали. А русский человек без воды не может. Очень люблю воду! Вода – это жизнь! Даже здесь, как выйду, посмотрю на черные воды Берингова моря за сияющими белоснежными сопками – так бы разбежался, плюхнулся и поплыл, хоть кругом торосы и айсберги! Посмотрю-посмотрю на себя в зеркале – нет, на гражданке жить с такой мордой нельзя! В армии еще туда-сюда, на гражданке – нет. А дембель, хоть и за горами, но невысокими. Что делать? Домой путь закрыт. Там просто не узнают – таких, как я, у нас в роду не было! Но, если и правда в кого плавающего превращусь, в армии ни дня не останусь – ни прапорщиком, ни переводчиком. Сразу в воду и на юг! Может, еще вместе с Лешей поплывем, тюлени – ребята симпатичные, веселые. Через Берингово море, вдоль Японии, мимо Филиппин, Малайзии… Дальние страны посмотрим! Подворотничок подшивать не надо. Ни стариков, ни начальников. Красота! Индия – страна сказок. Всегда мечтал посмотреть. Почему – нет? Поплаваю вокруг, полюбуюсь. А потом к берегам Калифорнии махну. Охранять меня должны – уникальное явление! Может, и кормить бесплатно. Детям показывать: вот, мол, в школе учился неплохо, по непроверенным сведениям даже институт закончил, а в армии послужил – и теперь плавает да хрюкает в звании ефрейтора.
Очень хочется плавать! Полгода батальон в бане не был!
Удивил меня капитан Хайкин
Много мы о нем от стариков слышали – суровый, мол. Но капитан Хайкин, командир нашей роты, долго в отпуске был. А когда вернулся, куча дел накопилось, как это обычно бывает. Пришлось разгребать. Я к этому времени из казармы на большой Лешин стол перебазировался. В построениях участвовать перестал, подъем-отбой меня не касаются. Борзею.
В зеркало уже не смотрю – чему бывать, того не миновать – и дальше превращаюсь.
Выяснил капитан Хайкин, что числится у него в роте человек, а видеть он его еще не видел. И если так дальше пойдет, отслужу я свой срок, демобилизуюсь, а мой непосредственный командир меня так и не увидит. Непорядок! Солдат вроде бы есть, а вроде бы и нет – в жизни роты никакого участия не принимает. А все из-за того, что в батальоне кадровых переводчиков не хватает. Не принято у нас иностранные языки знать – вот никто и не знает. Даже в разведке. Одни мы с Сашей Матвийцом такие грамотные. Но ни Саша, ни я в армии оставаться не собираемся.
Неожиданно объявили учебную тревогу. Я к Бубе – бежать, мол, со всеми или как?
– Вот твое рабочее место! – начальник строго указал на аппаратуру. – И вот твоя служба!
– Есть! Понял!
Тем более, я уже и бегать разучился.
Сопризывники мои тем временем носятся по плацу, строятся, кому-то чего-то докладывают. В общем, служат. Смотрю я на них, отчасти завидую: оно неплохо по свежему воздуху побегать, пострелять, а с другой стороны – чего суетиться!
Неожиданно дверь открывается, влетает Саша Белов с двумя автоматами – и ко мне. Протягивает автомат, противогаз и подсумок.
– Это тебе!
– Да он тут от радости, что ему оружие доверили, перестреляет всех! – Толик говорит.
– Положено! Капитан Хайкин приказал! А рожки все равно пустые.
– Тогда ладно, – согласился Толик.
Противогаз я сразу в сторону отложил – на мою морду уже никакой номер не подойдет. Автомат – другое дело. Давно в руках не держал. Забавляюсь я с автоматом, входит майор.
– А это что такое?
– Вот, принесли, – отвечаю. – Капитан Хайкин приказал.
– Ну, так и поставь его в угол! Делом надо заниматься!
Такая служба – не дают автомат в руках подержать, даже без патронов. А какое тут дело?! Американцы сообщили, что полигон на Амчитке после вывоза оборудования будет законсервирован. Оборудование уже начали вывозить. Какой смысл теперь следить за ними? Тем более, эта информация, как я догадался из реплики майора, подтверждается и другими источниками. Надел я наушники, сделал серьезный вид и стал песни слушать. Очень помогают американские песни советским воинам выживать на Чукотке в суровых армейских условиях. Увлекся и про время забыл.
Вдруг чувствую: смотрит на меня кто-то спокойно и внимательно. Оборачиваюсь – капитан Хайкин. Поздоровался, поговорил с офицерами, ко мне подошел.
– Откуда призывались? – спрашивает.
– Москва, – отвечаю с гордостью в голосе.
Капитан на секунду задумался, с уважением качнул головой.
– Великий город-паразит.
«Ничего себе, – думаю, – советский офицер про столицу нашей родины!»
Дальше больше. Офицеры на обед ушли, а мы разговорились. Диапазон его интересов меня поразил и заставил поднапрячься, чтобы не ударить в грязь лицом – по крайней мере тем, что у меня на этом месте образовалось по причине метаморфоз. Стал он спрашивать про московские новости.
– Да вот, – говорю, – пишут, появилась очень хорошая книга о Ван Гоге Анри Перюшо… (Винсент?)
– Да, – спокойно говорит Хайкин. – Хорошая. Интересуетесь живописью?
– Ван Гог мой любимый художник.
– Если хотите, могу дать почитать.
Я и обалдел. На краю земли, под остаточным радиоактивным излучением, на камнях, где ни кустика, ни деревца, ни кислорода в нужном количестве, где уже через полгода с людьми мутации начинаются, строевой капитан о Ван Гоге читает! Смотрю я на своего командира, наудивляться не могу – что творится в Советской Армии! Кого здесь только нет! И я вот оказался нечаянно, и Хайкин уж не знаю, какими путями сюда попал! Но он-то не превращается! Значит, можно человеку на Чукотке выжить и ни в кого не превратиться! На вид он не грозный, не богатырь, а старики его побаиваются и уважают. Значит, можно сопротивляться этим метаморфозам? Значит, есть шанс вернуться домой человеком?
Большое впечатление произвел на меня командир роты капитан Хайкин!
Белая Алиса
Леша, большой тюлень, засиделся над своей справкой. Давно пора ее сдать. Начальник нервничает, а Леша опять отсрочки просит:
– Еще немножко, товарищ майор! Последние штрихи!
– Не тяни! Сколько можно! – Буба сердится. – Последний срок тебе даю. Через две недели не сдашь – получишь на орехи, и звания тебе не видать.
– Сделаю, товарищ майор!
У меня такое ощущение, что Леше просто жаль расставаться со своей «Алисой», но, с другой стороны, за нее ему светит капитанское звание.
Леша крупный и ладный старлей с крепким рукопожатием. Сам добротный и справку готовит добротную. У Леши самый большой стол в нашей комнате. Когда он его тащил, Толик, прикольщик, посочувствовал: «Леш, он тебя будет тяготить! Очень уж большой». «Не бойся, не будет», – ответил Леша и надежно обосновался за своим приобретением. С тех пор он стал как-то солиднее и внушительнее. Но как заметил тот же Толик, начал все больше походить на тюленя. Сидит за своим столом, добросовестно работает над
