«Я думал, он уже не популярен», – изумленно сказал, поднимаясь с земли и отряхивая брюки Артем. Постепенно все собрались. Грязные и местами потоптаные считать мы стали раны. Миша взводный морщился, глядя на свою руку: «Это ж надо! До крови укусила! Как бы заражения не было!» Даже нашего генерала Сережу слегка потоптали. А поцарапали многих. Если б не ребята из соседнего отряда, точно б они его разорвали! А мы своими телами дали им время для организации заслона. Так что, можно сказать, спасли Дина Рида и на собственных шкурах испытали, что наша служба, действительно, и опасна, и трудна, но для звезд незаметна – Дин Рид даже «спасибо» не сказал!
И вот праздник, «который мы заслужили», подошел к концу. Никогда бы никому не поверил, что грандиозное шоу закрытия фестиваля в Лужниках, такое надрывно-тоскливое мероприятие!
Словно среди Вселенской Тоски – истошный крик маленьких человечков, чтобы хоть кто-то заметил и оценил, что есть мы на Земле и затеяли всем на удивление это яркое, большое и громкое. Только сами не знаем, что и для чего! Может, чтобы назло всем недоброжелателям и наперекор действительности доказать, что у нас все хорошо! Люди уходили – так скучно и нудно тянулся этот пир во время чумы, а по телевизору все выглядело здорово. Может, это специально для телевизора делалось?
Я поднял голову от тоскливо-яркого мельтешения. Крохотное пятнышко светлого неба как раз над нами размером не более стадиона и черные глыбы туч, наползающих со всех сторон. Авиация уже не справлялась с мощным напором непогоды. Природа словно давала понять – ну не может быть этого искусственного просвета в сплошном мраке туч! Не может светить солнце и не могут сиять звезды над такой бессмыслицей! Неестественно это! Не в согласии с Природой мы живем и действуем вопреки здравому смыслу и естественному ходу событий. Будто главная наша цель в этом мире – не сделать, а доказать. Живем и доказываем, что коммунизм – это будущее всего человечества, что у нас самый гуманный строй и первыми мы никого не обидим, но за бедных и угнетенных пасть любому порвем, причем на его же территории! Доказываем, что наша экономика уже становится экономной, а в сельском хозяйстве опять большой подъем, что наши ученые лучшие в мире, а нашим танцорам вообще ничего не мешает. У нас прекрасные результаты! Мы можем доказать все, что угодно, причем не голословно а с цифрами на руках, потому что цифры у нас, какие надо, такие и будут! А результаты, какие надо, такие и покажем!
Ледяной ветер ГУЛАГа
Я безмерно благодарен Юре за шефство. Он мой источник знаний и лоцман в море общественной, культурной и религиозной жизни безбрежного мегаполиса, который для меня загадка, и в котором он коренной москвич прекрасно ориентируется. Юра дает мне возможность вовремя познакомиться с главными идеями и мыслями, прочесть необходимые книги, которых не найдешь в библиотеке и не купишь в магазине. А не прочтешь вовремя, потом даже очень хорошая книга мало что прибавит. Так же и дела наши. Не сделать своевременно, значит не сделать никогда. Книги, которые будоражат ум и душу, о которых спорят, забывая порой о собственной безопасности, появляются откуда-то из неведомых глубин, и без Юры, мне их не видать! Прочесть их нужно быстро и сразу вернуть. А это не только раздвигает мои горизонты, но и дисциплинирует.
– Солженицина хочешь почитать? – спросил Юра как-то невзначай.
– Я читал «Денисыча».
– «ГУЛАГ».
– А это реально?! – я удивился.
– Да, – бросил спокойно. – У меня есть.
– Откуда?!
– Да, там, – Юра безразлично махнул рукой, – ребята дали.
С опаской, словно террорист бомбу, я вез этот томик карманного формата с листами из тонкой бумаги, и, только замкнув за спиной дверь, осмелился раскрыть его.
Словно ледяной ветер высоких широт, разбив стекла, ворвался в мою и без того не теплую жизнь предвестием новых перемен.
Я читал с учащающимся пульсом, заболевая от страшной истории государства, которое обязан любить, от бескрайней трясины лжи, от кровавых дел Партии, в которой состоял.
Эта книга как тот птеродактиль – ошеломляющая весть из другой реальности, в которую и поверить-то непросто. Но там в отличие от нас, люди знали истинную историю страны, и цену официальному толкованию этой истории. Вычеркнутые из привычного мира обитатели ГУЛАГа показались мне более реальными, чем наше поколение – растерянно-скептическое отражение советского плаката с отрезанным прошлым и лукаво ускользающим будущим.
Наверное, такие книги нельзя читать без подготовки. Словно больной я смотрел на окружающее – как же тогда все это еще держится?!
Вот тебе и «великий советский народ» – погрязшее во лжи и страхе население, приучившее себя, не знать больше, чем разрешается и выкручиваться из любых ситуаций любыми способами. Вместо ума смекалка, вместо знаний – обезьяноподобный лектор! Что это за резервация?! Что за фантастический заповедник полуфабрикатов неудачного эксперимента?! Как эта шайка фокусников, начитавшихся книг западных колдунов, сумела превратить огромную страну в дурную лживую сказку и законсервировать на долгие годы?! Как надо было вывернуть людям мозги, чтобы все это принимать всерьез и с энтузиазмом создавать жизнь, не имеющую аналогов!?
И ведь кое-чего мы добились! Пусть свое, специфическое, но мы тоже что-то построили и к чему-то стремились до недавнего времени. И если бы мы не знали, как сейчас живут нормальные люди в реальном мире, то, может, и не переживали бы так?! Но железный занавес уже не спасает. Пробои и взаимопроникновения то здесь, то там разрушают его. Разнополюсные сущности неодолимо притягиваются.
Чары спадают и мы удивляемся – как же нас занесло!
– Ну как? – спокойно и с каким-то странным безразличием спросил Юра, глядя куда-то в сторону, когда я вернул ему прочитанный томик.
– Ты знаешь!.. – начал было я с горящими глазами.
– А что, все правильно! – резко вступила в разговор Юля, – Просто ужасна вся эта наша история!
– Юль, – сказал Юра как-то холодно и совершенно без эмоций, – я Борю спрашиваю. Это во-первых. А во-вторых, не такая уж это абсолютная правда.
Юля горячо заспорила, но Юра, не обращая на нее внимания, молча смотрел на меня.
Легкий щелчок, вроде электрического разряда в атмосфере, раздался рядом с моей головой, и неизвестно откуда в московской квартире на двенадцатом этаже вдруг повеяло ледяным холодом.
Я замер с раскрытым ртом – к чему бы это?
Пронизывающая наэлектризованность воздуха.
Непонятная странность в ждущем юрином взгляде, его застывшей позе…
Что происходит?!
Будто я на поле Куликовом! Был такой сон в детстве. Стою между готовыми броситься друг на друга полками – ни щита, ни каски! Все злые, вооруженные, грозят с обеих сторон! А я спросонья, в одних трусах! Не разберу, где явь, где сон. «Господи! – думаю, – что делать?! И как я здесь вообще очутился?! Ведь эта страница истории давно закрыта!»
Мгновенная вспышка памяти вдруг, все заслонив, швырнула в забуксовавшее сознание целый фейерверк наших с Юрой встреч, разговоров и совместных мероприятий за долгие годы. В странном фосфоресцирующем свете вне времени и пространства я увидел знакомые эпизоды как отражение иной реальности. И похолодел.
– Да так, – сбившись с ритма, приторможенно и неопределенно ответил. – Обозначена там какая-то, вроде, система репрессий. Но насколько все это соответствует действительности… Трудно сказать. Все это не однозначно. Каждый случай тоже, наверное, не на пустом месте возник. На чем-то основан… – тяжело пережевывая слова я пытался слепить из них нечто осмысленное и безопасное, по своему разумению фабрикуя версию, которая могла бы ИХ устроить.
Шкурой почувствовал, как стало рассеиваться сгустившееся электрическое поле. Юра словно успокоился, сбросил искусственное безразличие и обрел свою естественную живость. Похоже, он даже был
