мягкий.
Леха засеменил к краю плато, к желтоватой полосе песка между плато и черной стеной Блиндажного леса… И встал.
За полосой песка, на опушке блиндажного леса, стояли два кабана – Клык и альбинос. Из-за стальных стволов вынырнул и третий, черноухий. С полной охапкой темно-зеленых… желудей?
На опушке, что выходит в Кремневую долину, желуди были с кулак величиной. Эти же были куда крупнее, с ананас. И бока куда четче рубленые, чем у маленьких…
Леха сглотнул. Теперь понял, что они напоминают. Никакие это не желуди.
На песке возле кабанов лежали две горки этих желудей, чуть поодаль друг от друга.
Альбинос стоял спиной, глядя на Клыка. Сам Клык глядел на плато, лениво перекинув руки через огромный стальной сук, лежавший на плечах коромыслом. Встретился взглядом – и ощерился от уха до уха.
Дернул подбородком альбиносу, что-то скомандовал. Альбинос шмыгнул к одной куче желудей, черноухий бросился ко второй. Сам Клык сбросил с плеч сучок. Взялся обеими лапищами за узкий конец, замахнулся, будто собрался поиграть в лапту… Альбинос и черноухий уже держали в лапах по желудю.
Черноухий швырнул в Клыка желудем – и тот смачно рубанул сучком. Со всего размаха. Точно по желудю. Желудь отлетел высоко в небо, а Клык уже замахивался с другого бока. Альбинос швырнул желудь – и Клык опять отбил его высоко вверх. А черноухий уже швырял третий…
Клык махал битой, как заведенный. Слева, справа, слева, справа. Альбинос и черноухий едва успевали подавать. Самый первый желудь завис где-то высоко-высоко едва различимой точкой на ярком небе, только достиг пика, еще даже не начал падать вниз, а Клык уже послал ему вслед еще штук пять. Первый желудь перевалил через пик, понесся вниз, вновь набирая скорость…
Леха захлопнул отвисшую челюсть и пришел в себя. Если эти рубленые желуди как мины… Удар битой активизирует взрыватели ничуть не хуже, чем если бы их выпускали из миномета. И это значит, что когда они стукнутся обо что-то, то от второго сильного удара…
Очередь желудей валилась прямо сюда, на плато, а кабаны все подавали и подавали Клыку новые, и он отсылал их следом…
Леха крутанулся назад, втягивая полную грудь воздуха, и заревел. Изо всех сил, оглушая себя собственным ревом. Обернитесь! К черту немцев! Обернитесь сюда!!! За камнями застучали сразу два немецких автомата. Леха ревел во все горло, и рев бил по ушам, оглушая, – но впереди все грохотали немецкие автоматы, не давая каперам ни обернуться, ни оглядеться…
Над головой мелькнуло – и первый желудь врезался в валуны. Метрах в тридцати впереди. Там, где лежали каперы.
Полыхнуло огнем, брызнули осколки, по ушам врезала тугая волна воздуха. И тут же еще раз, чуть правее. Левее.
И еще левее. И чуть дальше…
Взрывы встряхивали воздух и камни под ногами, месили валуны впереди…
Леха вжался в камни, но сюда осколки почти не долетали. Большой валун возле схрона хорошо прикрывал.
А впереди, за ним, желуди все валились, валились, валились…
Еще раз мелькнуло над головой – близко-близко. Леха невольно вжался в камни. Желудь рухнул с неба вниз совсем близко, в каких-то трех-четырех метрах впереди, прямо за валуном.
На миг накатило облегчение – что валун прикрыл… А потом Леха взвыл. Не от боли, от ярости.
Валун ухнул точно туда, где был…
Взрыв тряхнул землю, всаживая камни в живот, – и за валуном взметнулись гарь, песок, осколки камня… и тяжеленная крышка схрона. Погнутая, с разорванным боком. Тяжело вращаясь, подлетела метра на три над верхушкой валуна – и…
И пропала. Растворилась, словно мираж. Словно ее и не было.
Исчезла. Вместе со всей беготней последних дней, полными жара и рябящих в глазах камней. С шансом на спасение.
На миг забыв про обстрел, Леха поднялся. Рвануло справа, но Леха даже не оглянулся. Не пригибаясь, пошел вокруг валуна. Все еще отказываясь поверить своим глазам.
К ямке, занесенной песком…
Там, где раньше была ямка, теперь были такие же камни, как и везде вокруг.
Ударил взрыв совсем рядом, и Леха словно очнулся. Прижался к земле, огляделся вокруг.
Впереди все грохотало. Желуди все валились с неба.
Кэпу и Даньке уже не помочь. Они уже превратились в кровавые ошметки. Если от них вообще что-то осталось. А вот Молчун… Он был сильно правее…
Леха поднялся и бросился назад. Через последние валуны плато. На песок – и дальше, дальше, разгоняясь.
Клык как заведенный махал битой, в воздух летели все новые желуди. Но кучки боезапаса у альбиноса и черноухого уменьшились едва ли наполовину.
Набирая скорость, Леха помчался по песку. Метров сто между краем плато и опушкой. Не так уж и много.
Все желуди Клык посылал далеко вперед, на край плато. Теперь они проносились высока вверху и
