машина коснулась песка. Колесами, провернувшимися градусов под сорок. С визгом вгрызлись в песок, вырвав фонтан пыли. Взвыл двигатель, не справляясь с неожиданной нагрузкой. Машина подпрыгнула, словно налетела на бортик. Ее швырнуло вбок – на соседний джип, едва коснувшийся песка…
Пронзительно скрипнуло железом по железу, высекая искры. Центральный джип вжало передом в песок, задирая зад… Второй джип, получивший инерцию его удара, швырнуло вбок, заваливая на два правых колеса…
А из-за гребня дюны вылетела задняя цепь машин.
И эти только и ждали повода, чтобы разобраться с тремя неудачниками, не сообразившими сбиться в ядро новой стаи.
Машины едва показались из-за дюны, еще даже не успели разглядеть, из-за чего все это произошло, а с задних сидений уже ударили автоматы…
Вставший на передние колеса джип врезался в песок бампером, подскочил вверх, делая сальто…
Леха, пригнувшись к песку, промчался прямо под машиной, под удивленными лицами четырех охотников, улетающих за спину вместе с джипом… Где немцы?!
Центральная машина второй цепи – не их. Левее – не они. Правее – не они. Самая правая – не они…
Слева, в стороне и позади всех, вылетела еще одна машина. С четверкой в вермахтовских касках со средневековыми крестами.
Леха дернулся туда, обходя несущуюся навстречу машину, – едва видна за вихрями пыли, которые взбили колеса первых трех джипов…
Сзади с грохотом рухнул на землю джип, завершив сальто.
Несшаяся сзади машина дернулась влево, объезжая…
Прямо навстречу.
Мелькнул бампер, решетка радиатора…
И Кремневая долина.
Снова.
Опять скальная стена за головой, опять щебенка под ногами, опять… нет, не опять. От привычной ослепительной синевы не осталось и следа. Вуаль, висевшая здесь совсем недавно, убежала на запад, в пустыню. А здесь все небо затянуло непроглядной белой тучей.
Солнце даже не угадывается, только сплошное море пара. Ровное, одинаковое, не за что глазом зацепиться. Небесная простокваша…
Леху передернуло.
В тот чертов день, когда все это случилось – месяц и вечность тому назад, – было такое же простоквашное небо…
Предзнаменование?
Немцы опять ушли. В городе ушли – будто знали, откуда ждать опасности. И сейчас… Наверняка там завязалась заварушка, но… Червячок в душе шептал, что они опять ушли. Можно смело ставить полцарства против старой клячи.
– Ну что, рогатенький, – сатир был тут как тут. Довольно добродушный. – С почином… Хор-рошенькая заварушка, а?
Леха перекатился на живот и щелкнул по браслету.
Середина пустыни, чуть ближе сюда, чем к Гнусмасу. Там сверкала целая россыпь разноцветных огоньков – зеленые, салатовые, желтые… Становились красными – и через секунду ярко-зелеными. Но не все. Некоторые гасли…
Да, неплохая заварушка. В самом деле сцепились, как дикие собаки, забыв о гонке – и давая шанс каперам, несущимся через пустыню южнее, ко второму проходу в скальной стене. Вон они, три одиноких зеленых огонька, почти слившихся в один…
Леха вскинул глаза вверх – к месту стычки. Что-то зацепило взгляд.
Часть точек почти неподвижна. Эти крутятся среди остовов машин на своих двоих. Но вот четыре огонька, плотно сбившихся воедино… Медленно, но верно удалялись от общего скопления.
Это на карте – медленно! А там, в пустыне… Такую скорость на своих двоих человеку не развить. На машине идут. И точно на восток. Дальше к проходу.
И еще одно скопление из четырех огоньков! Тоже удаляются прочь от остальных.
Две команды выбрались из общей свалки и ушли дальше?
Черт бы их побрал! Почти сразу выбрались, почти не потеряв времени и, значит, не растеряв свою фору перед каперами!
Леха вскочил, чтобы рвануть к проходу… и зажмурился от яркого света.
Сероватую от простоквашного неба долину окатило ярчайшим светом. Солнце выглянуло. Но такое яркое, после этих бледных туч и серости под ними, словно десяток солнц сразу!
– Тоже следит. Благодетель, нах… – пробормотал сатир.
Пригнув голову, чтобы ослепительный свет с неба не бил в глаза, Леха покосился на сатира – но тот смотрел именно на небо, прикрываясь расставленными ладошками.
И свет потихоньку, но шел на убыль. Леха сощурился и осторожно поднял морду к небу.
