жестикулировать, стул начинает заметно трястись и проседает все ниже с каждым ее движением.
— Вообразите! Наш прораб подрядился еще на две работы по соседству: у Якобсонов они переделывают купальню возле бассейна, а для Даффов пристраивают гостиную. Так что в некоторые дни он не является вовсе, а по сотовому звонить бесполезно, он все равно не берет трубку. Поэтому мне приходится ездить к нему с любой проблемой, а проблемы возникают каждый божий день.
— И когда же вы закончите? — спрашивает мать, и мне на долю секунды кажется, что она не выдержала и спросила Арлин, когда она заткнется и перестанет нас мучить.
— Если б я знала! — восклицает Арлин в ответ. — Если так дело пойдет, я не получу кухню даже к праздникам, а мой Роджер всегда приезжает на праздники и внуков привозит.
Ее сын Роджер, отвратительный жиртрест с вечными крошками на рубашке, учился со мной в одном классе. Потом он написал какую-то компьютерную программу, продал ее за бешеные деньги, купил себе особняк в Силиконовой долине и заказал невесту с Филиппин по каталогу.
— Зато как будет чудно, когда вы все доделаете, — оптимистично говорит мать, явно пытаясь закруглить излияния гостьи.
— Конечно, — откликается Арлин. — Если я прежде не окочурюсь.
Она прикусывает язык, видно, вспомнила, что в доме покойника о чужой смерти не говорят, но прежде, чем воцарившаяся тишина становится слишком напряженной, раздается громкий треск: ножки стула подламываются, не выдержав веса Арлин, и она с визгом грохается на пол. И снова тишина — из тех, что словно бы останавливают время, а потом начинают отцеживать его — в час по чайной ложке. Все мы, точно второклашки — а второклашка на самом деле сидит в любом взрослом, — изо всех сил стараемся не прыснуть от смеха. Усилиями полудюжины женщин Арлин наконец поднимается на свои пятнистые ноги- тумбы. Эдвард тоже встает, но хлопочущие вокруг Арлин женщины оттесняют его от жены. На мгновение мы с ним встречаемся взглядами. И я готов поклясться: он тоже борется с улыбкой, которая иначе растянулась бы до ушей. Впрочем, может, мне это просто померещилось.
Падение Арлин возымело замечательный эффект — всех гостей сдуло подчистую. И мои родственники тут же принялись обсуждать главную новость дня: я скоро стану отцом!
Мама: Если будет мальчик, хорошо бы ты назвал его в честь папы.
Линда: Это же замечательно, Джад. И из тебя выйдет чудный отец.
Венди: Она уже на четвертом месяце? А с виду никогда не скажешь. Ты проверь, она нормально питается?
Филипп: Только подумай! Может, Уэйд и выиграл сражение, но ты выиграл войну! Твои ребята, по крайней мере, плавать умеют. Дай пять!
Трейси: Великолепно, Джад. Если ты сумеешь выработать позитивное отношение к ситуации, это будет лучший опыт в твоей жизни.
Пол: Что ж, видно, придется пересмотреть мою концепцию. Раньше я думал, что Джен тебя бросила, потому что ты голубой.
Филипп: Так, значит, я стану дядей!
Венди: Тупица! Ты и так дядя. Причем трижды.
Филипп: Я имел в виду опять…
Мама: Если исходить из того, что взаимоотношения Джен с Уэйдом основаны прежде всего на сексе, ребенок скорее всего положит им конец. У Джен сменятся приоритеты. И вы сможете начать жизнь заново.
Барри: Нью-Йорк готовит документацию. С процентной ставкой придется еще поиграть, но в итоге мы протолкнем все, что требуется. Мы эту удочку и раньше закидывали, но клюнуло только сейчас. Поверьте, при нынешнем состоянии экономики эта сделка на руку всем.
Глава 25
Райан и Коул плещутся в бассейне. На Коуле — надувные крылышки Человека-паука. Они с Райаном уже несчетное число раз залезли на горку, скатились вниз, снова залезли… Венди на другом конце бассейна сидит прямо над водой, на краю трамплина, и листает журнальчик со сплетнями. Я — неподалеку, в шезлонге, поедаю наши немереные запасы домашней выпечки. Серена спит в коляске, под зонтом. Солнце вот-вот скроется за крышей дома; вечерние комары еще не вылетели. Лучшее время дня.
— Господи, до чего ж я толстая, — говорит Венди, разглядывая фотографии голодающих старлеток.
— Ты недавно родила. Дай срок, восстановишься.
— Недавно? Семь месяцев назад! Сижу на диете, каждый день бегаю, но все без толку — ни пузо, ни ляжки ни на йоту не похудели. Я перед Барри уже и переодеваться стесняюсь.
— А я, похоже, тоже прибавил в весе. — С этими словами я вгрызаюсь в залитый глазурью марципан.
Сестра критически оглядывает меня с головы до ног:
— Пожалуй, живот и в самом деле дрябловат. Последи за собой. Тебе ведь теперь предстоит раздеваться перед новыми женщинами.
— Твоими бы устами да мед пить.
Венди смеется:
— У Джен всегда была классная фигура. Я бы все отдала за такие ноги. И сиськи. И задницу. Надеюсь, ты не станешь выискивать вторую такую диву? Во-первых, это птицы редкие, залетные, а во- вторых, они вряд ли клюнут на безработного разведенца с ненакачанным прессом.
— Ну, ты же знаешь мой девиз! С первого раза не вышло — снижаем требования.
— Мама! — кричит Райан. — Посмотри, как я умею!
— Да-да, зайчик, — рассеянно отвечает Венди, продолжая листать журнал. — Ладно, будем надеяться, что после этой беременности у Джен появятся растяжки на животе, а сам живот обвиснет. Рожавшая женщина не имеет права на плоский живот. Это нечестно!
— Я сегодня виделся с Пенни.
Венди отрывает взгляд от журнала:
— Пенни Мор? Как она выглядит?
— Не знаю. По-моему, хорошо.
— Она замужем? Развелась? Дети есть? Как она вообще?
— Не замужем. Преподает фигурное катание, а по вечерам работает в магазине.
— У нас? Она работала у папы?
— Угу.
— Что ж, значит, она и станет твоей тихой гаванью. Фантастика!
— Да нет, мы случайно встретились.
— Поделом ей! Сколько она тебя за нос водила в старших классах!
— С чего ты взяла? За нос она меня не водила и никакой гаванью никогда не будет. Мы просто старые друзья.
— Ну-ну. А на кого у тебя весь выпускной год стояло? И если сейчас вы случайно встретились, зачем ты об этом вообще упомянул?
— Просто. Беседу поддержать.
— Джад, я — твоя сестра. С сестрой «просто» беседу не поддерживают. Тебе хотелось произнести ее имя.
— Но теперь я об этом жалею.
— И когда ты наконец повзрослеешь? Тебя бросила жена. Ты уже бог знает сколько времени живешь
