отражаются в луже, а потом отъезд камеры и становится видно, что это большая лужа темной крови, а рядом «девятка», разбитая в хлам. Вот это я понимаю! Аж, мороз по коже!.. — хохотнул водитель.
Стас тоже вспомнил тот сюжет, проходивший в эфире три, или четыре года назад. Операторская съемка всем запомнилась. Водитель, тем временем, обернулся к Андрееву.
— Станислав Дмитриевич, как все-таки у нас с зарплатой будет?
— Не знаю, Серега, — признался Стас. — Многое будет зависеть от рекламных сборов. Выполнит рекламный отдел план или не выполнит.
— Да кто ж нам рекламу теперь даст? — недовольно крякнул водитель. — Теперь все знают, что мы против губернатора. Дураков нету. Меня вот это бесит. Что, Марк не знал, что так будет, когда во все это ввязывался? Подставил весь канал. И девки из рекламного отдела скучные сидят, за декабрь ничего им не накапало. Выходит, не будет денег, — сделал вывод реалист-водитель.
И какая может быть ревность, когда твоим людям не платят зарплату? Нет зарплаты — нет ревности.
— Самоубийца! Пропил уже не только мозги, но и инстинкт самосохранения.
Когда Марк сказал такое про Генса Шестакова, Андреева это не сразу насторожило. Даянов всегда говорил энергично, используя сильные обороты и преувеличения. Тирада была вполне в его стиле, Стас не придал значение прозвучавшим словам. Весь разговор с президентом «Ориона» складывался так, что не о Шестакове впору было беспокоиться.
Вернувшись в редакцию после сорванных выборов спикера заксобрания, Андреев немедленно сел за монтаж сенсационного сюжета. Тут позвонил Марк — он хотел знать подробности, как все произошло на сессии. Андреев пообещал приехать в офис сразу же, как закончит работу. Но президент не стал дожидаться. Его «Мерседес» уже через полчаса стоял возле крыльца.
Пока машина везла их по городу, Даянов договаривал по телефону с разными людьми. Стас, расположившись на заднем сиденье, чувствовал себя неловко. Не забыта была их короткая стычка с президентом, когда тот отправил Андреева в «нокаут», упрекнув мифической квартирой. Стас был уверен, что они оба понимают: накопился изрядный взаимный счетец, и рано или поздно Марк предъявит претензии и за сопротивление его воле, и за проблемы с пьянством. Но пока сделать это не позволяют обстоятельства.
Сам Стас уже не мог говорить с Марком на чистоту. Он порывался задать вопрос — правда ли, что Даянов ведет переговоры о продаже «Ориона»? Или это выдумки врагов, желающих напакостить? Но не спросил. Не смог превозмочь себя, толкнуть Марка на ложь прямо в глаза. Андреев так часто выслушивал всевозможные лицемерные отговорки политиков и должностных лиц, что выработал тошнотный синдром на ложь. Не объяснимый, но безошибочный. И не готов был получить сейчас какое-нибудь искусное вранье от Марка. А то, что Даянов не скажет ему правды, Стас был почему-то уверен.
— Мне звонил твой придурок, Шестаков, — наконец повернулся Марк. — Плел какую-то чушь. Пытался шантажировать. Предлагал купить информацию за сто тысяч долларов. Прикинь?.. У него, по-моему, белая горячка уже от пьянства. Ты как думаешь? Ладно, пошли, прогуляемся.
Андреев обратил внимание, что, убирая телефон, Даянов не просто сложил его, а даже совсем отключил. Машина остановилась у входа в городской центральный парк. Это еще сильнее удивило Стаса. Оказалось, что Марк планирует говорить на открытом воздухе, чего за ним прежде не водилось. Водитель- телохранитель тоже вышел из машины и побрел за ними на расстоянии, оставлявшем возможность контролировать ситуацию вокруг.
— «Прослушками» какими-то меня стращал, — продолжал Даянов. — Совсем ума нет. Я свой кабинет на проверку сегодня поставил на всякий случай. На выборах с каким только дерьмом не столкнешься. Вы тоже лишнего не болтайте по сотовым телефонам. Обстановка нынче напряженная. А тебе, кстати, он не звонил, этот Шестаков?
— Нет, — ответил Стас. Ему показалось, что Марк тщательно вслушивается в его интонацию, правда ли, что не звонил? Не знает ли Андреев то, что знать ему не положено.
Стасу действительно нечего было сказать. Разве что вспомнить, как пару раз Шестаков донимал его пьяными откровениями, дескать, мечтает «рубануть денег» сразу столько, чтобы уехать к морю и никогда больше не работать. «Добыть бы такую информацию, чтобы за нее сразу чемодан «налика» отвалили. Просто за умолчание. Но Уотергейтов у нас не водится», — разочарованно сетовал тогда Генс.
— Если вдруг позвонит, ты Шестакову передай, чтобы бросал эту затею, — предупредил Марк. — Журналисту за шантаж положена уголовная статья. Это я — гуманист. А если он надумает такие трюки с другими людьми делать — плохо кончит. Но я тебя не для этого позвал. Рассказывай, что там было на сессии?
Андреев принялся описывать, каким образом губернатор потерпел поражение в заксобрании. Марка интересовали любые подробности.
— Ну, и как твои ощущения? — спросил Даянов. — «Дед» после этой сессии успокоится? Поймет, что игра проиграна?
— Думаю, нет, — признался Стас. — Губернатор никогда не сдастся. Привык, что он тут главный. Не представляет иного. Скорее, «дед» сейчас пойдет на крайние меры. Не знаю, на какие, просто ринется напролом.
Даянов кивнул в знак согласия.
— Тоже так думаю. До повторной сессии остается неделя. Через неделю все будет кончено. Или власть в области сменится, или нам здесь не жить. Ровно столько нам отпущено, чтобы дожать ситуацию. Другой возможности не будет.
Они брели по главной аллее, пересекавшей парк по диагонали.
— Сессия в будущий вторник, — продолжал рассуждать Даянов. — Перед этим, в воскресенье, наше шоу «Скандал». К выходным у меня появится материал, который поставит крест на губернаторстве Захарова. Его надо будет выдать в эфир. Помнишь, убийство бывшего управделами Журавлева? Это «дед» отдал такой приказ. Есть доказательства.
— Какие доказательства, Марк? — Андреев почувствовал, что ему становится не по себе.
— Существует запись разговора Захарова. «Дед» там говорит, что устал от Журавлева, что тот забыл, кому всем обязан, зарвался и мешает. Дает понять, что рад избавиться от него. Впрямую приказ не отдает, но такие вещи и не говорят вслух. Там главное — с кем «дед» разговаривает. Знаешь, есть структуры ветеранов милиции? Например, «Фонд поддержки ветеранов органов внутренних дел «Долг и Честь». Очень влиятельная контора. Нигде не светится. Но деньги там серьезные. Это вроде ментовского общака. И рулит этим фондом полковник Батищев. В недавнем прошлом — первый зам начальника УВД области. Теперь пенсионер в сорок пять лет. Они там все такие. Крепкие мужики в расцвете сил. Матерые…
— Марк, это безумие, — тихо сказал Стас.
— Разве человек после этого может руководить областью? Бандит, договаривающийся с киллером, не имеет право нами управлять. Ты все хотел, чтобы мы не врали? Вот она — правда. Теперь слабо ее в эфир выдать?!.. — криво улыбнулся Марк. — В воскресенье мы можем переломить ситуацию. Исправить то, что не смогли сделать на выборах. Это по старому закону, пока были прямые выборы губернаторов, пришлось бы всему населению области полгода мозги поворачивать. А сейчас достаточно точечного попадания. Чтобы информация попала всего одному человеку в Кремле. Или его близкому окружению…
— И как мы туда дотянемся? — зло поинтересовался Стас
— Продадим фрагменты программы федеральным каналам. На такую сенсацию они клюнут. Это даже для Москвы суперновость. А там уже остановить ее будет невозможно. Все ТВ-каналы они отсюда не перекроют. А мы еще и приплатим, кому надо.
Солнце скрылось за домами, на улице начинало быстро темнеть. Над парком поднимался ветер, заставляя дребезжать верхние, голые ветки деревьев.
— Это тебе не со своими спорить и правду требовать! — с неожиданной злостью заявил Марк. — Информация может быть опасной штукой. С ней, как с электричеством, требуется соблюдать технику безопасности. А это значит, получил журналист информацию — выдай ее, озвучь и спи спокойно. Когда ты уже все вывалил, что с тебя взять? Это пока ты носитель тайной информации, вот тогда могут найтись желающие тебе рот заткнуть.
